– Но зачем?
– Софии показалось, что Офелия слишком красива. – Амбер снова начала плакать, но на этот раз тише. – Я отказалась. И она вышвырнула меня вон.
Я еще крепче сжала ее в объятиях.
– Тебя она тоже заставляла делать подобное? – спросила Амбер.
– Наверняка стала бы, будь у нее время.
– Как… как мы отсюда выберемся? – Она опустила голову на мое плечо. – Как мы восстановим наши арканы?
– Может, вы ляжете и поспите, маленькие леди? – раздался голос из глубины камеры. – Отсюда нет выхода. Решетки в тюрьме крепкие.
Мы с Амбер еще крепче прижались друг к дружке. Слезы градом полились по моим щекам, плечи вздрагивали от рыданий. Я оплакивала всех моих сестер. Падму, Хану, Эдель и Валерию. Я не смогла спасти ни одну из них. Я не смогла спасти даже себя саму.
49
Невозможно сказать, сколько времени прошло. Пять раз в день к нам приходила девушка с ведром воды и черпаком. Стражники бродили в коридоре возле камеры дважды в день.
Наверняка королева уже меня обыскалась. Что с ней случилось? Почему она не пришла? Знает ли она о том, что случилось?
Стражник просунул сквозь прутья решетки миску. Мясо оказалось тухлым, а овощи чуть покрылись плесенью, но нас не кормили с тех пор, как привели сюда. Я взяла миску и протянула Амбер.
– Что это?
– Не знаю. Но нам нужно поесть, чтобы сбалансировать уровни аркан. Необходимо, чтобы к нам вернулась сила.
Она откусила маленький кусочек, но тут же выплюнула и закашлялась.
– Какая гадость!
Я тоже заставила себя проглотить кусок. И хоть еда оказалась прогорклой, мой желудок с благодарностью принял и ее. Прошло еще несколько часов, и нам стало казаться, что мы провели здесь целую вечность.
– Ну и кто скажет, что вы не красавицы? – София прижалась напудренным лицом к прутьям.
Я бросилась вперед.
– Выпустите нас отсюда.
– Хорошо, – ответила она с улыбкой.
Мое сердце затрепетало от волнения, когда стражники отомкнули замок. Что происходит?
Я вышла из камеры, а за мной и Амбер.
– Но только в цепях.
Стражники защелкнули наручники у нас на запястьях и привязали нас друг к другу.
– Покрепче, чтобы они не рыпались.
Один из стражников потащил меня вперед. Он с такой силой сжимал мои руки, что синяков на них явно прибавилось. Второй схватил Амбер.
– Где королева? Где Дюбарри? Я требую встречи с ними.
– Ты не имеешь права ничего требовать. Теперь ты преступница. – Золотое платье принцессы при движении издавало мелодичный звон.
– Королева бы такого никогда не допустила! – закричала Амбер. – И король тоже.
– Как мило, что вы спрашиваете про мою маму. Ей стало гораздо хуже. Я уже вступила в должность, пока она болеет. Королевский кабинет министров назначил меня регентом, что и было объявлено во время Оглашения. Теперь, когда у нее появится чуть больше сил, она подтвердит это официально. А папа сейчас на юге, в зимнем дворце, куда он всегда уезжает с первыми холодами. – Она сделала стражникам знак, и нас повели по тюремному коридору.
Я сопротивлялась, пинаясь и толкаясь, но мои силы были не сравнимы с силой стражника.
– Все еще борешься? – засмеялась София. – Я думала, голод тебя вразумит.
Стражники потащили нас наверх, потом по длинным холодным коридорам. Мои ослабшие ноги не поспевали за твердой поступью стражника. Я спотыкалась и останавливалась.
Двери в Зал Приемов открылись. Траурные фонари из вулканического стекла освещали все мрачным неярким светом. Всюду стояли жаровни с целебными снадобьями. Пышные букеты из черных калл и роз в горшках каскадами покрывали шпалерные решетки, установленные вдоль стен. Специальный постамент с выгравированным на камне портретом королевы был усыпан письмами с пожеланиями здоровья.
Спящая принцесса Шарлотта сидела на троне. София поднялась по лестнице и села рядом. Мать Огюста, графиня Георгиана, поправила гребень на голове Шарлотты и залюбовалась сверкающим скипетром, лежавшим у нее на коленях. Карликовые животные Софии разгуливали рядом – Санж и Зу вели за собой нового жирафа и трех маленьких драконов.
– Приведите их сюда, – закричала София.
Стражники заставили меня встать на колени перед лестницей, ведущей к тронам. Амбер оказалась рядом со мной. По ее красным щекам тек пот. Она запыхалась, не в силах отдышаться. Я потянулась к сестре, но стражник схватил меня за руки. Мне казалось, что мое сердце вот-вот выскочит из груди.
Нарочито цокая тоненькими каблучками, София медленно спустилась по лестнице вниз.
– Ты и раньше-то не была особо красивой, Камелия, а уж теперь, когда ты не мылась несколько дней. – Она наклонилась и понюхала меня. – Ты пахнешь просто отвратительно. – Она помахала рукой перед носом. – Поставьте ее на ноги!
Я накинулась на Софию, но стражники схватили меня за руки прежде, чем я сомкнула их вокруг ее шеи.
София отпрыгнула и подошла посмотреть на Амбер. Она подняла ее голову и, взяв за подбородок, якобы сокрушенно зацокала языком.
– Такая слабенькая, младшенькая Прекрасная.
Амбер оскалилась.
София залепила ей пощечину.
– Не желаю больше их видеть! – Она вернулась на место и уселась в кресло с высокой спинкой, обитое красным бархатом.
Где-то наверху сверкнула молния, за ней последовал раскат грома, от которого затряслось все вокруг. Дождь яростно хлестал по стеклянному потолку.
– Разве вы обе не любите грозы? Особенно со снегом? Бог Неба помогает нам очистить землю. Избавить королевство от всего ненужного. Как это кстати именно сегодня. – Она хлопнула в ладоши. – Сейчас я должна принять первое весьма тяжелое решение в качестве регента. Мой первый суд. Вы будете приговорены и посажены в тюрьму за убийство моей дорогой фрейлины Клодин.
Я попыталась вырваться из рук стражника. Но он твердо усалил меня на место.
– Только так Дом Маев простит нас. Город Биссей, где она родилась, скорбит. Правосудие должно восторжествовать. Но вместо того чтобы приговорить вас к смерти от голода или повешению на Королевской площади, вместо того чтобы сбросить вас с одной из самых высоких скал на южных границах королевства, я предлагаю вам жизнь. Разве это не милостиво с моей стороны? – Я смотрела на нее во все глаза. – Покажите свою благодарность.
Стражник заставили нас с Амбер согнуться в поклоне.
– Поблагодарите Ее Высочество, – приказал он. Я молчала. Амбер тоже отказалась говорить. Стражник вывернул мне руку, отчего меня пронзила острая, почти невыносимая боль. – Я выбью из тебя эту дурь.
