– О… Это все чепуха. Мы такими трюками не занимаемся. «Блэкс»? Так же глупо. С какой стати нам разорять крупнейший китайский банк, даже если мы могли бы это сделать? За этим может стоять «Цзин просперити». Возможно. Или старик Улыбчивый Цзин: они с Ричардом враждуют уже много лет. Может, это вообще полдюжины банков, включая «Цзин». Не исключено даже, что вкладчики Ричарда испугались на самом деле. До меня уже месяца три доходят самые разные слухи. Они глубоко завязли с десятками сомнительных схем по недвижимости. Во всяком случае, если он обанкротится, мы все это почувствуем на себе. Будь чертовски осторожен, Иэн!
– Я буду очень рад, когда ты сядешь наверху, Брюс.
– Не надо сбрасывать со счетов Пола: он очень умен и немало сделал для Гонконга и для банка. Но у нас, в Азии, наступают нелегкие времена, Иэн. Должен признаться, я считаю, что ты поступаешь очень мудро, пытаясь выйти на Латинскую Америку. Это огромный рынок, не тронутый нами. А насчет Южной Африки ты не задумывался?
– Насчет чего именно?
– Давай на следующей неделе встретимся за ланчем. В среду? Хорошо? Есть для тебя идея.
– Вот как? Что за идея?
– Потом, дружище. Ты слышал насчет Горнта?
– Да.
– Очень необычно для «роллс-ройса», верно?
– Да.
– Он уверен, что сможет перебежать тебе дорогу с «Пар-Кон».
– У него ничего не выйдет.
– Ты сегодня видел Филлипа?
– Филлипа Чэня? Нет, а что?
– Да встретил его на ипподроме. Он показался мне… Ну, он выглядел ужасно и был очень удручен. Переживает из-за того, что Джона… Очень сильно переживает из-за похищения.
– А ты бы не переживал?
– Да. Да, переживал бы. Но я не думал, что он так близок с Первым Сыном.
Данросс подумал об Адрион, Гленне и своем пятнадцатилетнем сыне Дункане, который проводил каникулы на овцеводческой ферме приятеля в Австралии.
«Что бы я сделал, если бы кого-нибудь из них похитили? Что бы я сделал, если бы мне, как ему, прислали по почте отрезанное ухо?
Я сошел бы с ума.
Я сошел бы с ума от ярости. Я забыл бы обо всем и искал бы похитителей, а потом моя месть длилась бы тысячу лет. Я бы…»
В дверь постучали.
– Да? О, привет, Кэти. – Как и всегда, он был рад видеть свою младшую сестру.
– Извини, что прерываю, Иэн, дорогой. – Кэти Гэваллан быстрым шагом прошла в офис. – Клаудиа сказала, что у тебя есть несколько минут до следующей встречи. Это так?
– Конечно, все в порядке, – заверил он, улыбнувшись и откладывая памятную записку, над которой работал.
– О, хорошо, спасибо. – Она закрыла дверь и села в высокое кресло у окна.
Он потянулся, чтобы ослабить боль в спине, и послал ей улыбку.
– Эй, мне нравится твоя шляпка. – Шляпка из бледной соломки с желтой лентой очень шла к ее прекрасно смотревшемуся шелковому платью. – Что случилось?
– У меня рассеянный склероз.
Он тупо уставился на нее:
– Что?
– Анализы показали. Доктор сообщил мне еще вчера, но я не могла сказать тебе или… Сегодня он проверил анализы вместе с другим специалистом, так что ошибки быть не может. – Она проговорила это спокойным голосом, с невозмутимым видом, сидела в кресле прямо и казалась красивой, как никогда. – Мне нужно было кому-то сказать. Извини, что так взяла и бухнула. Думала, ты поможешь мне составить план. Не сегодня, а когда у тебя будет время, может, в выходные… – Она увидела, с каким выражением он смотрит на нее, и нервно усмехнулась. – Это не так серьезно, как кажется. Я думаю.
Данросс откинулся в своем большом кожаном кресле и попытался заставить потрясенное сознание работать.
– Рассеянный… Это что-то непонятное, да?
– Да. Нечто поражающее нервную систему. Они пока не знают, как это лечить.
[126] Не знают ни что это такое, ни где это локализуется, ни чем… ни чем это вызвано.
– Мы найдем других специалистов. Нет, даже лучше! Ты едешь в Англию с Пенн. Там или в Европе должны быть специалисты. Должна быть какая-то форма лечения, Кэти, должна быть!
– Ее нет, дорогой. Но поехать в Англию – хорошая идея. Я… Доктор Тули сказал, что рекомендовал бы мне обратиться к специалисту с Харли-стрит.
[127] Я с удовольствием поехала бы с Пенн. Это зашло у меня не слишком далеко, и если я буду осторожной, то и не о чем особо беспокоиться.
– То есть?
– То есть, если я буду заниматься собой, выполнять назначения врачей, спать после полудня, чтобы не утомляться, то по-прежнему смогу заботиться об Эндрю, заниматься домом и детьми и время от времени немного играть в теннис и гольф, но только один раунд по утрам. Понимаешь, они могут притормозить развитие болезни, но не могут восстановить того, что уже нарушено. По его словам, если я не буду заниматься собой и отдыхать – в основном он и говорил об отдыхе, – если я не буду отдыхать, все начнется снова и будет хуже и хуже. Да. И тогда уже ничего не восстановишь. Понимаешь, дорогой?
Он смотрел на нее и старался сдержать охватившую его боль. Сердце в груди разрывалось, и он уже составил для нее восемь планов и думал: «О господи, бедная Кэти!»
– Да. Ну, слава богу, ты можешь отдыхать сколько хочется, – сказал он, стараясь говорить так же спокойно. – Ты не против, если я потолкую с Тули?
– Нет, совсем не против. Не нужно тревожиться, Иэн. Он уверяет, что у меня все будет в порядке, если я стану следить за собой. И я пообещала вести себя хорошо и не доставлять ему поводов для беспокойства.
К удивлению Кэти, голос ее звучал спокойно, руки свободно лежали на коленях, ничем не выдавая царившего внутри ужаса. Она почти физически чувствовала, как эта инфекция – бактерии или вирусы – распространяется по всему телу, разрушает ее нервную систему, пожирая нерв за нервом. О, так невыносимо медленно, секунда за секундой, час за часом… И пальцы рук и ног начинают все больше и больше дрожать, становятся непослушными. А за ними – запястья, и голени, и ноги, и… Господи Иисусе Всемогущий!..
Она вынула из сумочки небольшую салфетку и промокнула пот на лбу.
– Ужасная влажность сегодня, верно?
– Да, Кэти. Но почему все произошло так внезапно?
– Ну, не совсем так, дорогой. Они просто не могли поставить верный диагноз. Для того-то и нужны были все эти анализы.
Все началось с легкого головокружения и головных болей около шести месяцев назад. Она замечала подобное за собой, в основном когда играла в гольф. Она застывала над шаром, принимая устойчивое положение, а в глазах все расплывалось, и ей было не сосредоточиться, вместо одного шара она видела два, и три, и снова два – и так без остановки. Эндрю смеялся и говорил, что ей надо сходить к окулисту. Но дело было не в очках. Не помогал ни аспирин, ни более сильные лекарства. А потом добрый старый Тули, их давний семейный доктор, послал ее в больницу Матильды на Пике, чтобы сдать анализы, затем еще и еще. Она прошла обследование головного мозга на случай опухоли, но и оно ничего не дало, как и все остальные процедуры. Ключом к пониманию стала только эта ужасная пункция позвоночника. Остальные анализы подтвердили выводы врачей. Вчера. «Милый Господи, неужели вчера меня приговорили к инвалидной коляске? К жалкой участи беспомощного, пускающего слюни существа?»
