– Да, сэр. – Кросс наблюдал за ним. – Вы уверены, что можете доверять Иэну?
– В пятницу вам не нужно будет добро от Лондона, чтобы действовать дальше. У вас есть правительственное предписание. В пятницу папки будут у нас.
– Да, сэр. – Кросс осторожно взял фарфоровую чашечку: смущала ее хрупкость. – Благодарю вас, сэр.
– Предлагаю отрядить двух людей на постоянное дежурство в хранилище банка: одного из Эс-ай, одного из уголовного розыска, на всякий случай, и приставить охранника в штатском к тайбаню – негласно, конечно.
– Я распоряжусь насчет банка еще до того, как уйду. За ним я уже установил общее наблюдение.
– Вы уже его установили?
– За ним? Да, сэр. Я исходил из того, что он попытается использовать данную ситуацию в собственных целях. Иэн – очень коварный тип. В конце концов, тайбань Благородного Дома не может быть дураком.
– Нет, не может. Ваше здоровье! – Они осторожно чокнулись. Фарфор издал прелестный звон. – Этот тайбань – лучший из тех, с кем я имел дело.
– Упоминал ли Иэн, что недавно перечитывал содержимое папок, сэр? Прошлой ночью, например?
Сэр Джеффри нахмурился, восстанавливая в памяти утренний разговор.
– Не думаю. Минуточку, он сказал… Если точно, он сказал: «Прочитав первый раз эти доклады, я подумал, что некоторые соображения АМГ притянуты за уши. Но теперь, когда он мертв, я изменил свое мнение…» Это может говорить о том, что недавно он их перечитывал. А что?
Кросс рассматривал тонкую, как бумага, фарфоровую чашечку на свет.
– Мне часто приходилось слышать, что у него превосходная память. Если до папок в хранилище не добраться… Не возникнет ли у КГБ искушения похитить его?
– Господи, вы же не считаете их такими дураками, верно? Похитить тайбаня?
– Все зависит от того, какое значение они придают докладам, сэр, – бесстрастно продолжал Кросс. – Может, нашим людям, приставленным к тайбаню, не стоит особенно таиться? Это отпугнет русских, если они все же решатся на похищение. Может быть, вы скажете ему об этом, сэр?
– Конечно. – Сэр Джеффри сделал отметку в записной книжке. – Хорошая идея. Проклятая работа. Могли ли Вервольфы… Нет ли связи между контрабандным оружием и похищением Джона Чэня?
– Не знаю, сэр. Пока. Я поставил на это дело Армстронга и Брайана Квока. Если связь есть, они это выяснят. – Он любовался тем, как лучи заходящего солнца, пронизывая бледный, синеватый, как порох, прозрачный фарфор, усиливают золотистый блеск сухого шерри «ла ина». – Какая интересная игра света…
– Да. Это «Тан Ин» – они названы так в честь управляющего императорской фарфоровой мастерской в тысяча семьсот тридцать шестом году. Правление императора Цянь-луна. – Сэр Джеффри поднял глаза на Кросса. – Глубоко законспирированные шпионы у меня в полиции, в администрации, в казначействе, на военно-морской базе, в банке «Виктория», в телефонной компании и даже в Благородном Доме. Они могут парализовать нас и нанести невыразимый вред нашим отношениям с КНР.
– Да, сэр. – Кросс разглядывал чашечку. – Просто невероятно, какая тонюсенькая. Никогда раньше такой не видел.
– Вы коллекционер?
– Нет, сэр. Боюсь, что я ничего в них не смыслю.
– Это мои любимые, Роджер, большая редкость. Их называют то тай – «без тела». Они настолько тонки, что кажется, будто наружный и внутренний слои глазури соприкасаются.
– Даже страшно держать в руках.
– О, они вполне прочные. Нежные, конечно, но прочные. Кто может быть «Артуром»?
Кросс вздохнул:
– Из перехваченного доклада ничего не ясно. Ничего. Я прочел его раз пятьдесят. Что-то должно быть в остальных, что бы ни считал Данросс.
– Возможно.
Создавалось впечатление, что тонкая чашечка заворожила Кросса.
– Фарфор – это ведь глина, да?
– Да. Но этот тип фарфора получают, смешивая два вида глины, Роджер: каолин – по названию холмистой местности Цзиндечжэнь, где ее нашли, – и бай дунь цзы,
[140] так называемые маленькие белые кирпичики. Китайцы говорят, что это плоть и кровь фарфора.
Сэр Джеффри подошел к резному столику с кожаной столешницей, служившему баром, и принес графин высотой около восьми дюймов. Почти прозрачный, он просвечивал в лучах солнца.
– Замечателен также синий фарфор. Когда он высыхает, на него с помощью бамбуковой палочки напыляют кобальт в порошке. По сути дела, этот цвет составляют тысячи отдельных мельчайших частичек синего цвета. Затем его покрывают глазурью и обжигают при температуре около тысячи трехсот градусов.
[141]
Он поставил графин назад в бар, любуясь работой мастера.
– Замечательно.
– Существовал императорский эдикт, запрещавший вывоз фарфора. Нам, гуйлао, разрешалось приобретать только вещи, сделанные из хуа ши, скользкого камня, или дунь ни, грязевых кирпичиков. – Он снова взглянул на чашечку с видом знатока. – Гений, изготовивший это, вероятно, зарабатывал сто долларов в год.
– Должно быть, ему переплачивали, – сказал Кросс, и они улыбнулись друг другу.
– Видимо, так.
– Я найду «Артура», сэр, и остальных. Можете быть уверены.
– Боюсь, у меня нет другого выхода, Роджер. Мы с министром согласны в этом. Ему придется поставить в известность премьер-министра и руководство Генштаба.
– И тогда эта информация неизбежно попадет в самые разные руки и на языки, и противник неизбежно узнает, что мы можем напасть на его след.
– Да. Так что нам нужно работать быстро. Я выторговал вам четырехдневную отсрочку, Роджер. В течение этого времени министр не будет ничего передавать наверх.
– Выторговали, сэр?
– Образно выражаясь. В жизни постоянно приходится получать долговые расписки и давать их – даже в дипкорпусе.
– Да, сэр. Благодарю вас.
– Ничего о Бартлетте и мисс Кейси?
– Нет, сэр. Роузмонт и Лэнган запросили более точное досье. Похоже, есть некая связь между Бартлеттом и Банастасио: мы еще не уверены, в чем она заключается. И он, и мисс Чолок в прошлом месяце были в Москве.
– А! – Сэр Джеффри снова наполнил чашечки. – Что вы предприняли насчет этого бедолаги Воранского?
– Я отослал труп обратно на судно, сэр. – Кросс вкратце рассказал о своей встрече с Роузмонтом и Лэнганом и о фотографиях.
– Какая удача! Наши заокеанские друзья становятся все умнее и умнее, – прокомментировал губернатор. – Вам лучше бы найти этих убийц до того, как это сделает КГБ или ЦРУ, а?
