– Мои люди стерегут подступы к дому. Как только убийцы появятся, их схватят. Мы, конечно, изолируем их от внешнего мира. Я увеличил количество наших агентов, приставленных к «Иванову». Больше никто не проскользнет через сеть, обещаю. Никто.
– Хорошо. По словам комиссара полиции, он приказал уголовному розыску тоже держать ухо востро. – Сэр Джеффри задумался. – Я пошлю записку секретарю насчет вашего отказа подчиниться директиве один-четыре «а». Американский офицер связи в Лондоне, конечно же, будет очень расстроен, но как вы могли подчиниться, в таких-то обстоятельствах?
– Если позволите, сэр, может, попросить его не упоминать о том, что папок у нас еще нет. Эта информация тоже может попасть не в те руки. Чем позже все выйдет наружу, тем лучше.
– Да, согласен. – Губернатор отпил шерри из своей чашечки. – Мудрая вещь невмешательство, верно?
– Да, сэр.
Сэр Джеффри посмотрел на часы:
– Я позвоню ему через несколько минут, поймаю перед ланчем. Хорошо. Но есть одна проблема, которую я не могу отставить в сторону. Это «Иванов». Сегодня я услышал от нашего неофициального посредника, что Пекин с большой обеспокоенностью относится к присутствию этого судна.
Неофициальным представителем КНР в Гонконге выступал на тот момент назначенец из коммунистической иерархии, один из заместителей председателя Банка Китая, центрального китайского банка, через который проходила вся иностранная валюта и все миллиарды американских долларов, заработанных на поставках потребительских товаров и почти всего продовольствия и воды для Гонконга. Соединенное королевство всегда считало Гонконг своей территорией, колонией британской короны. За всю историю Гонконга начиная с 1841 года Великобритания никогда не допускала присутствия в колонии какого-либо официального представителя Китая. Никогда.
– Он мне просто всю душу вытряс с этим «Ивановым», – продолжал сэр Джеффри. – Хотел засвидетельствовать крайнее неудовольствие Пекина присутствием здесь советского шпионского судна. Он даже предположил, что я сочту благоразумным выдворить этот корабль… В конце концов, сказал он, мы слышали, что один из шпионов КГБ, выдававший себя за моряка, был убит на вашей территории. Я поблагодарил его за проявленный интерес и пообещал, что доложу об этом своему начальству – в должное время. – Сэр Джеффри отхлебнул шерри. – Любопытно, его, похоже, ничуть не раздражало присутствие здесь ядерного авианосца.
– Странно! – тоже удивился Кросс.
– Не указывает ли это на еще один сдвиг в политике, отчетливое и значительное изменение внешнего курса, желание жить в мире со Штатами? Не могу поверить. Все говорит о патологической ненависти Китая к США.
Губернатор вздохнул и снова наполнил чашечки.
– Если о существовании «Севрина» станет известно, если просочится, что под нас здесь сделан такой подкоп… Боже Всемогущий, они просто забьются в истерике, и будет от чего!
– Мы найдем предателей, сэр, не беспокойтесь. Мы найдем их!
– Найдем ли? Хотел бы я знать.
Сэр Джеффри сел у окна и засмотрелся на окруженный высокой белой стеной английский сад, ухоженные лужайки, кусты, цветочные клумбы, прекрасный закат. В дальнем конце сада среди клумб бродила его жена и срезала цветы, а за ней следовал мрачный садовник-китаец, на лице которого было написано неодобрение. Какое-то время сэр Джеффри наблюдал за супругой. Они были женаты уже тридцать лет, трое их детей успели обзавестись своими семьями, и они жили в мире и согласии.
– Всегда эти предатели, – грустно проговорил он. – Советы – большие мастера их использовать. Мерзавцам из «Севрина» так легко подстрекать, подмешать то тут, то там немного яду. Так просто посеять тревогу в Китае, в бедном Китае, который и без того ненавидит иностранцев! Ох, как просто раскачать нашу лодку! Но что хуже всего: кто шпион у нас? Шпион в полиции? Чтобы иметь доступ к важной информации, он должен быть, по крайней мере, старшим инспектором.
– Понятия не имею. Если бы я знал, то он давно бы уже был нейтрализован.
– Что вы собираетесь предпринять в отношении генерала Жэня и его тайных агентов-националистов?
– Я не намерен их трогать: они уже много месяцев на крючке. Гораздо лучше оставить известных тебе агентов там, где они есть, нежели потом разыскивать новых, которых пришлют им на смену.
– Согласен, их, конечно, всех заменят. Их и наших. Грустно, как это грустно! Мы этим занимаемся, и они этим занимаются. Так грустно и так глупо: наш мир – райское место… Мог бы быть райским местом.
В окне эркера загудела пчела. Сэр Джеффри отвел в сторону занавеси, и она вылетела в сад.
– Министр просил меня позаботиться о безопасности наших парламентариев, приехавших с визитом, принять оптимальные и продуманные меры. И сделать это надо абсолютно незаметно. Я имею в виду нашу торговую делегацию, которая возвращается завтра из Китая.
– Хорошо, сэр. Я понял.
– Похоже, один или двое из них могут в будущем стать членами кабинета министров, если лейбористская партия придет к власти. Неплохо бы произвести на них благоприятное впечатление.
– Вы считаете, что в следующий раз у них будет шанс? У лейбористов?
– Такого рода вопросы я оставляю без комментариев, Роджер. – В невыразительном голосе губернатора звучал укор. – Я не имею отношения к партийной политике. Я представляю здесь ее величество королеву. Но мне лично действительно хотелось бы, чтобы некоторые из этих экстремистов ушли на покой и оставили бы в покое наше государственное устройство. Очевидно ведь, что социалистическая философия левого крыла по большей части чужда английскому образу жизни. – Голос сэра Джеффри зазвучал жестче. – И слепому ясно, что некоторые из них оказывают помощь противнику, по доброй воле или позволяя водить себя за нос. Раз уж мы коснулись этого предмета, есть ли среди наших гостей люди неблагонадежные?
– Смотря что вы имеете в виду, сэр. Двое – тред-юнионисты левого крыла, «заднескамеечники»
[142] и пламенные ораторы – Робин Грей и Локин Дональд Мак-Лин. Мак-Лин открыто бравирует своими связями с Британской компартией. Он стоит одним из первых в нашем списке неблагонадежных элементов. Остальные социалисты – умеренные. Консерваторы тоже умеренные – средний класс, все прошли службу в армии. Один придерживается проимперских взглядов – представитель либеральной партии, Хью Гутри.
– А пламенные ораторы? Они служили?
– Мак-Лин был шахтером. По крайней мере, на шахте работал его отец. Свою коммунистическую карьеру он сделал как руководитель профсоюзной ячейки на угольных копях Шотландии. Робин Грей – армеец, пехотный капитан.
Сэр Джеффри поднял на него глаза:
– Трудно представить армейского капитана, даже отставного, в роли пламенного оратора и тред-юниониста, верно?
