Дверь в его комнату закрылась.
В ту ночь, перед тем как заснуть, она долго плакала.
Среда
* * *
Глава 27
5:45
Две скаковые лошади стремительно вырвались из поворота на финальную прямую. Еще не рассвело, небо на западе было окутано мглой, а на ипподроме Хэппи-Вэлли люди уже следили за утренней разминкой.
Буканир, крупный гнедой жеребец, на котором скакал Данросс, шел голова к голове с Ноубл Стар, которая несла главного жокея «Струанз» Тома Ляна, держась ограды. Обе лошади бежали хорошо, но было ясно, что их возможности далеко не исчерпаны. При виде финишного столба впереди Данроссу вдруг захотелось дать шпоры и обойти соперника. Почувствовав немой вызов, Том Лян бросил на него быстрый взгляд. Однако оба понимали: это не скачки, а лишь разминка, когда противников вводят в заблуждение, и Данросс подавил в себе почти слепящее желание.
Лошади прижали уши. Бока у них лоснились от пота. Обе чувствовали удила. И теперь, уже на прямой, задорно помчались к финишу, хотя бежать по внутренней песчаной дорожке было тяжелее, чем по окружавшей ее травяной, и выкладываться приходилось больше. Наездники стояли высоко в стременах, пригнувшись вперед и натянув вожжи.
Том Лян был легче, и Ноубл Стар стала уходить в отрыв. Данросс автоматически пришпорил Буканира, понукая его. Жеребец прибавил ходу. Разрыв сократился. Приятное возбуждение росло. Оставалось менее половины круга, и Данросс посчитал, что ничего страшного нет. Ни один тренер из чужой конюшни не смог бы засечь точное время, поэтому тайбань дал еще шпор, и началась гонка. Обе лошади поняли это и пошли большим махом. Преимущество Ноубл Стар было совсем небольшим, но, почувствовав, что Буканир быстро приближается, она закусила удила, сама рванулась вперед, оторвалась и финишировала, опередив жеребца на полкорпуса.
Всадники сбавили темп и уже неторопливо рысили дальше по великолепному скаковому кругу – зеленой лужайке посреди многоэтажных домов, встающих один за другим на склонах холмов. Снова миновав финишную прямую легким галопом, Данросс подъехал к тому месту, где обычно совершался круг почета, и спешился. Ласково потрепав лошадь по шее, он бросил поводья конюху. Тот вскочил в седло и продолжил разминку.
Данросс расправил плечи: сердце бьется ровно, во рту привкус крови. Он чувствовал себя прекрасно, растянутые мускулы приятно ныли. Верхом он ездил всю жизнь. Официально скачки в Гонконге считались любительскими. В молодости он два сезона участвовал в состязаниях и продолжил бы карьеру жокея, но отец, тогда тайбань и главный распорядитель на скачках, предложил ему держаться подальше от ипподрома. А потом унаследовавший оба поста Аластэр Струан приказал Иэну отказаться от скачек под угрозой немедленного увольнения. Так что в соревнованиях он больше не участвовал, но по-прежнему бывал на тренировках конюшни «Струанз». И под настроение скакал на рассвете во весь опор.
Нужно было вставать, когда почти весь мир еще спал, чтобы промчаться галопом в полумраке: само это действо, и восторг от него, и скорость, и опасность прочищали голову.
Данросс сплюнул, чтобы избавиться от тошнотворно-сладкого привкуса, который появляется, когда ты не первый. «Еще и лучше, – думал он. – Я мог бы одержать верх над Ноубл Стар сегодня, но я и так был первым, не на прямой, так на повороте».
На песчаной дорожке разминали других лошадей: одни выходили на круг, другие покидали его. Кучками стояли, беседуя, владельцы лошадей, тренеры и жокеи, а мафу – конюхи – прогуливали скакунов с наброшенными попонами. Мимо прошла легким галопом Баттерскотч Лэсс, великолепная кобыла Ричарда Квана – белая звездочка на лбу, изящные щетки, – и жокей, сидевший на ней как влитой, смотрелся очень неплохо. На противоположной стороне ипподрома породистый жеребец Горнта, Пайлот Фиш, рванул галопом за Импейшнс, еще одной лошадью из конюшни «Струанз». Эту новенькую, молодую, еще не участвовавшую в соревнованиях кобылку приобрели недавно, на первой выставке этого сезона. Данросс критически оглядел ее. «Выносливости не хватает. Вот пройдет сезон-другой, и будет видно». Пайлот Фиш пронесся мимо нее, кобылка в испуге метнулась в сторону, а потом полетела в погоню, но жокей сдержал лошадь, приучая переходить в галоп по воле седока.
– Ну так что, тайбань? – обратился к Данроссу его тренер, крепкий как железо русский эмигрант, с задубевшим лицом и седеющей шевелюрой. Ему было уже около семидесяти, и он работал на «Струанз» третий сезон.
– Так и что, Алексей?
– Значит, дьявол вселился в вас, и вы дали ему шпоры, и видели, как рванулась вперед Ноубл Стар?
– Ноубл Стар любит помериться силами. Она такая, и все это знают, – спокойно ответил Данросс.
– Да, но я предпочел бы, чтобы сегодня об этом вспомнили только я и вы, а не… – Невысокий мужчина махнул мозолистым большим пальцем в сторону зрителей и ухмыльнулся. – А не каждый ублюдок в Азии.
Данросс ухмыльнулся в ответ.
– Слишком много ты подмечаешь.
– Мне и платят за то, что я слишком много подмечаю.
Алексей Травкин мог обскакать, перепить и обставить в работе человека вполовину моложе. Среди других тренеров он держался особняком. И о своем прошлом с течением лет рассказывал разное – как и большинство тех, кто, пережив великую смуту российских, а затем китайских революций, теперь кочевали по разным уголкам Азии в надежде обрести покой, найти который им было не суждено.
Алексей Иванович Травкин покинул Россию и попал в Маньчжурию, в Харбин, в 1919 году. Потом перебрался южнее, в международный сеттльмент Шанхая,
[151] где стал участвовать в скачках и побеждать. Прекрасный наездник, он знал о лошадях больше, чем большинство людей знают о самих себе, и вскоре стал тренером. Когда в сорок девятом вновь случился исход, он бежал на юг, на этот раз в Гонконг, где прожил несколько лет, а потом двинулся еще южнее, в Австралию, которую объездил вдоль и поперек. Но Азия манила его, и он вернулся. У Данросса в то время не было тренера, и он предложил Травкину конюшню Благородного Дома.
– Я берусь, тайбань, – тут же сказал Травкин.
– Но мы еще не говорили о деньгах.
– Вы джентльмен, я тоже. Вы будете платить мне больше всех из соображений престижа – и потому, что лучше меня не найдете.
– Не найду?
– А с чего бы еще вам предлагать мне работу? Вам тоже не нравится проигрывать.
Прошлый сезон был хорошим для них обоих. Первый оказался не очень. Оба понимали, что наступающий сезон станет настоящей проверкой. Скакавшая мимо Ноубл Стар красиво перешла на свободный бег.
– Что насчет субботы? – спросил Данросс.
