Высокий светловолосый американец в сером костюме, галстуке и очках без оправы приветливо протянул руку:
– Рад познакомиться. Неплохой тут у вас ипподромчик.
Горнт пожал руку без всякого энтузиазма. Рядом с Блицманном крутился один из распорядителей Скакового клуба, теперешний тайбань компании «Эйч Кей дженерал сторз» Ричард Гамильтон Пагмайр. Этому заносчивому коротышке было около пятидесяти, и он всегда принимал свою малорослость как вызов.
– Привет, вы двое! Ну, кто выйдет победителем в пятом?
– Скажу после скачек, – процедил с высоты своего роста Горнт.
– Да ладно, Квиллан, ты же знаешь, что все будет решено еще до того, как пройдет парад участников.
– Если сможешь это доказать, всем нам, я уверен, будет любопытно знать. Мне так точно, а тебе, Дональд?
– Я уверен, что Ричард просто шутит, – ответил Дональд Мак-Брайд. У этого шестидесятилетнего евразийца были приятные черты лица и теплая улыбка. – Вечно ходят слухи, что результаты скачек согласованы заранее, – добавил он, обращаясь к Блицманну, – но мы делаем все возможное, и если кого-нибудь поймаем, голова его полетит с плеч! Во всяком случае, с ипподрома он точно вылетит.
– Черт возьми, в Штатах тоже фальсифицируют результаты скачек. А здесь, где скачки непрофессиональные и широко доступные, смухлевать, я думаю, гораздо легче, – небрежно бросил Блицманн. – Этот твой жеребец, Квиллан, – он из Австралии, полукровка, верно?
– Да, – коротко бросил Горнт, покоробленный такой фамильярностью.
– Дон тут объяснял кое-какие ваши правила скачек. Я, конечно, хотел бы влиться в ваше скаковое братство – надеюсь стать и членом с правом голоса.
Сообщество немногих избранных, Скаковой клуб не спешил распахнуть свои двери для чужаков. Он объединял двести членов с правом голоса и четыреста без права голоса. Попасть в членскую ложу могли лишь первые. Только они пользовались привилегией иметь своих лошадей. Только они вольны были рекомендовать две кандидатуры в год для приема в клуб без права голоса. Принимать или не принимать, решали распорядители, их вердикт считался окончательным, а голосование было тайным. И только член с правом голоса мог стать распорядителем.
– Да, – повторил Блицманн, – это было бы просто здорово.
– Я уверен, что это можно устроить, – улыбнулся Мак-Брайд. – Клубу нужна «свежая кровь» – и новые лошади.
– Вы планируете жить в Гонконге, мистер Блицманн? – осведомился Горнт.
– Зовите меня Чак. Я сюда надолго, – ответил американец. – Полагаю, что я – новый тайбань «Суперфудз оф Эйша». Здорово звучит, верно?
– Великолепно! – вяло произнес Барр.
Блицманн, еще не научившийся улавливать английскую иронию, самодовольно продолжал:
– Наш совет директоров в Нью-Йорке взвалил все на меня. Как выразился один человек из Миссури, «бак» остается здесь.
[161] – Он улыбнулся, но никто этого выражения не оценил. – Я сюда по меньшей мере на пару лет и уже предвкушаю удовольствие от каждой проведенной здесь минуты. Мы готовимся переехать прямо сейчас. Завтра прилетает моя невеста…
– Вы только что поженились, мистер Блицманн?
– О нет, это просто… Просто мы так говорим в Америке. Мы женаты уже двадцать лет. Скоро в нашем новом доме все устроят, как ей хочется, и мы будем счастливы пригласить вас на ужин. Может, барбекю? Мы уже договорились о бифштексах, все будет в лучшем виде. Стейки на косточке и знаменитые нью-йоркские бургеры, их будут привозить сюда самолетом раз в месяц. И картошка из Айдахо, – с гордостью добавил он.
– Я рад слышать насчет картошки, – произнес Горнт, и все остальные притихли, зная, что он терпеть не может американскую кухню, особенно пережаренные бифштексы, гамбургеры и, как он ее называл, «пастообразную печеную картошку». – Когда будет оформлено слияние?
– В конце месяца. Наше предложение принято. Все согласовано. Я действительно надеюсь, что наше американское «ноу-хау» придется к месту на вашем великолепном маленьком острове.
– Я полагаю, вы построите особняк?
– Нет, сэр. Дикки
[162] вот, – продолжал Блицманн, и все изумленно захлопали глазами, – предоставил нам пентхаус в жилом доме своей компании на Блор-стрит, так что мы устроились как нельзя лучше.
– Удобно, – одобрил Горнт.
Остальные еле сдержались, чтобы не засмеяться. В доме номер один по Блор-стрит располагался самый старый и самый известный в колонии Дом Легкого Поведения. Заведение открыла в 1860-х годах одна из «юных леди» миссис Фотерингилл – Нелли Блор – на деньги, которые якобы предоставил ей Кулум Струан, и там до сих пор придерживались изначальных правил: только европейские или австралийские дамы, и никто из иностранных джентльменов или туземцев не допускается.
– Очень удобно, – повторил Горнт. – Только вот проходите ли вы по всем требованиям?
– Как вы сказали, сэр?
– Ничего. Я уверен, что Блор-стрит подходит на все сто.
– Вид великолепный, но вот сантехника никуда не годится, – пожаловался Блицманн. – Скоро моя невеста это дело исправит.
– Она еще и сантехник? – съязвил Горнт.
– Нет, что вы, – засмеялся американец. – Но здорово разбирается в этом.
– Прошу прощения, мне нужно найти своего тренера. – Горнт кивнул остальным и повернулся к Мак-Брайду. – Дональд, можно тебя на минутку? Это насчет субботы.
– Конечно, мы скоро увидимся, мистер Блицманн.
– Разумеется. Но зовите меня Чак. Удачного вам дня.
Мак-Брайд отошел вместе с Горнтом.
– Надеюсь, ты говорил несерьезно, предлагая его в члены с правом голоса? – спросил Горнт, когда они остались одни.
– Вообще-то, серьезно. – Было видно, что Мак-Брайду не по себе. – Ведь это первый раз, когда крупная американская компания сделала заявку на то, чтобы прийти в Гонконг. Он будет иметь для нас довольно большое значение.
– Но это же не причина, чтобы допускать его сюда, верно? Сделаем его членом без права голоса. Тогда он сможет попасть на трибуны. А если хочешь пригласить его в свою ложу, это уже дело твое. Но членом с правом голоса? Боже милостивый, да он выберет «Суперфудз» своей эмблемой на скачках! С него станется…
– Он просто новичок и во многом не разбирается, Квиллан. Я уверен, что американец быстро пообтешется. Он человек достаточно приличный, хоть и делает немало оплошностей. Этот малый очень богат и…
