– Да-да, это я.
– А, прекрасно. Вам звонили похитители?
– Да-да, звонили. – Филлип Чэнь испытывал неловкость, разговаривая с незнакомцем, но выбора не было. Он изложил Полу Чою полученные инструкции.
– Одну минуту, сэр.
Филлип Чэнь услышал, как трубку закрыли рукой, и снова какое-то время доносились приглушенные звуки разговора на хакка, который было не разобрать.
– Все в порядке, сэр. Мы пошлем такси к вашему дому – вы звоните со Струанз-Лукаут?
– Да-да, я дома.
– Водитель – один из наших людей. В Коулун-Тун будут еще люди… э-э… моего дяди, так что не беспокойтесь: каждый ваш шаг будет под наблюдением. Просто передайте деньги, и… э-э… они обо всем позаботятся. Главный зам… э-э… помощник моего дяди говорит, что волноваться не нужно, народу в том месте будет достаточно… Мистер Чэнь?
– Да, я слушаю. Благодарю вас.
– Такси будет через двадцать минут.
* * *
Пол Чой положил трубку.
– Благородный Дом Чэнь благодарит, Досточтимый Отец, – заискивающе сказал он на хакка Четырехпалому У, дрожа под его каменным взглядом. Все лицо Пола покрылось крупными каплями пота. И как он ни старался, страха перед остальными было не скрыть.
В главную каюту старой джонки Четырехпалого, поставленной на вечную стоянку у такого же старого причала в одной из многочисленных бухточек Абердина, набилось много народу. Здесь было жарко и душно.
– Можно я тоже пойду с твоими бойцами?
– Разве зайца посылают против дракона? – рявкнул Четырехпалый У. – Ты что, умеешь драться, как уличный боец? Я что, такой же осел, как и ты? Такой же ненадежный, как ты? – Мозолистым большим пальцем он махнул в сторону Пуна Хорошая Погода. – Веди бойцов!
Тот поспешил на выход. Остальные последовали за ним.
Теперь отец и сын остались в каюте вдвоем.
Старик сидел на перевернутом бочонке. Он закурил еще одну сигарету, глубоко затянулся, закашлялся и шумно сплюнул на палубу. Пол Чой смотрел на грозного родителя, и пот струился у него по спине, больше от страха, чем от жары. Вокруг стояло несколько старых столов, канцелярские шкафы, расшатанные стулья и два телефона. Это был офис Четырехпалого У и его центр связи. Отсюда он чаще всего отправлял послания своим флотам. Бо́льшую часть его бизнеса составляли обычные грузовые перевозки, но, где бы ни развевался флаг с серебряным лотосом, его приказ капитанам гласил: «Перевозить что угодно, куда угодно и когда угодно – если хорошо заплатят».
Старик опять кашлянул и свирепо глянул на отпрыска из-под косматых бровей.
– Занятным делам тебя научили в Золотой Горе, хейя?
Прикусив язык, Пол Чой ждал, и сердце у него колотилось. «И зачем я вернулся в Гонконг? Надо было остаться в Штатах, а еще лучше – в Гонолулу. Занимался бы себе серфингом – ловил бы большую волну. Или валялся на пляже с подружкой». При мысли о ней все внутри перевернулось.
– Они научили тебя кусать руку, которая кормит, хейя?
– Нет, Досточтимый Отец, прости…
– Они научили тебя, что мои деньги – твои деньги, мое богатство – твое богатство и моей печаткой ты можешь пользоваться, как тебе вздумается, хейя?
– Нет, Досточтимый Господин. Прошу прощения, что вызвал ваше неудовольствие, – пробормотал Пол Чой, совсем сникнув под бременем страха.
Сегодня утром, когда Горнт, веселый и оживленный, приехал в офис после встречи с Бартлеттом, было еще рано, и секретарши пока не пришли, поэтому Пол Чой спросил, не может ли он чем-то быть полезен. Горнт велел соединить его по телефону с несколькими людьми. Другим он позвонил сам по личной линии. Сначала Пол Чой не обратил на это никакого внимания, а потом ему случилось подслушать часть того, что, очевидно, было сугубо секретной информацией о «Струанз» и передавалось по телефону опасливым шепотом. Вспомнив про звонок Бартлетта, он пришел к выводу, что американец встречался с Горнтом и, судя по прекрасному настроению последнего, встреча прошла успешно. Когда Пол Чой понял, что Горнт раз за разом передает собеседникам одни и те же сведения, его любопытство усилилось. Позже он слышал, как Горнт говорил своему поверенному: «…играем на понижение… Нет, не волнуйтесь, ничего страшного не произойдет. У меня пока есть покрытие, во всяком случае до одиннадцати… Несомненно. Я пришлю заказ, с печаткой, как только…»
Затем Горнт попросил соединить его с менеджером Банка Швейцарии и Цюриха, и Пол уловил пару фраз: «…сегодня утром, до одиннадцати, я ожидаю большую сумму в американских долларах. Позвоните мне сразу, как только деньги поступят на мой счет…»
Ошеломленный, он составил части головоломки и пришел к следующему заключению: Бартлетт заключил тайную сделку с Горнтом, известным врагом «Струанз», чтобы начать один из своих рейдов. Американец принял на себя риск – частично или по большей части, – тайно переведя крупные суммы денег на номерные счета Горнта в швейцарском банке, чтобы покрыть любые потери при игре на понижение. Он уговорил Горнта стать его «прикрытием», а сам будет смотреть на схватку со стороны. Все это возымеет самые серьезные последствия, акции «Струанз» должны рухнуть.
В голову тут же пришло деловое решение: действовать немедля, продать акции «Струанз» до того, как это сделают большие парни, и заработать кучу денег.
Вот тут Пол Чой чуть не взвыл: у него не было ни денег, ни кредита, ни акций и никакой возможности их занять. Потом он вспомнил одну истину, которую постоянно вбивал в голову студентам преподаватель Гарвардской школы бизнеса: кто духом робкий, не спит с красоткой. Поэтому Пол прошел в пустующий офис и позвонил своему новоявленному приятелю, ростовщику и меняле Ишвару Сурджани, с которым познакомился через старика-евразийца из библиотеки.
– Слушай, Ишвар, твой брат ведь возглавляет фирму «Сурджани стокброкерз», верно?
– Нет, молодой господин. Арджан – мой близкий родственник. А что?
– Если я захочу сыграть на понижение, поддержишь меня?
– Несомненно. Как я уже говорил, при покупке или продаже поддержу. Если у вас достаточно денег для покрытия любых убытков… или эквивалента. Если нет денег или эквивалента, то извините.
– Ну а если, скажем, если я располагаю кое-какой сенсационной информацией?
– На дороге в ад и долговую тюрьму столько сенсационной информации, молодой господин, что в ней можно утонуть. Не советую связываться.
– Черт, – расстроился Пол Чой. – Я мог бы заработать для нас несколько сотен тысяч до трех часов.
– Вот как? Может, шепнете славное название акций?
– А поддержишь меня на… на двадцать тысяч американских долларов?
– Ах, виноват, молодой господин, я ростовщик и просто так денег не даю. Мне это заповедовано предками!
– Двадцать тысяч гонконгских долларов?
