Сегодня Орланда чувствовала себя прекрасно и очень уверенно. Она опять тщательно оделась для Бартлетта. В утреннем наряде для интервью был использован американский повседневный стиль: поменьше косметики и свободная шелковая блузка, призванная не подчеркивать отсутствие бюстгальтера, а лишь намекать на него. Орланде ужасно нравилась эта смелая новая мода, которая позволяла еще острее ощутить себя женщиной. Сейчас, вечером, на ней было платье из тонкого белого шелка. Орланда знала, что фигура у нее идеальная и что все завидуют ее естественной чувственности.
«Этим я обязана Квиллану, – думала она, высоко держа свою прелестную головку, и загадочная полуулыбка озаряла ее лицо. – Этим и еще многим другим. Он заставил меня понять, что такое чувственность».
Перед ней был Хэвегилл с женой. Она перехватила их взгляды, устремленные ей на грудь, и усмехнулась про себя, прекрасно понимая, что больше никто в этом зале не осмелится показать себя такой отчаянно современной и последовать моде, появившейся год назад в живущем на полную катушку Лондоне.
– Добрый вечер, мистер Хэвегилл, миссис Хэвегилл, – вежливо поздоровалась она, двигаясь мимо них в толпе.
Его она знала очень хорошо. Он не раз был гостем на яхте Горнта. Иногда Горнт выходил из яхт-клуба на гонконгской стороне только с ней и своими приятелями на борту. Они шли в Коулун, где на омываемых морем ступенях рядом с терминалом «Голден ферриз» уже ждали девицы, одетые, чтобы позагорать или покататься на яхте.
Когда у них с Квилланом все только начиналось, ей тоже приходилось ждать в Коулуне, соблюдая бытовавшее в колонии золотое правило: осмотрительность прежде всего. Живешь на гонконгской стороне – развлекайся в Коулуне, а если жительствуешь в Коулуне – веселись в Гонконге.
Когда болезнь приковала жену Квиллана к постели и отпала необходимость скрывать, что Орланда – его любовница, хотя предосторожности по-прежнему тщательно соблюдались, Горнт стал брать ее с собой в Японию, Сингапур и на Тайвань, но не в Бангкок. В ту пору Хэвегилл был просто Пол или еще чаще Хорни,
[190] Хорни Хэв-э-гёл – как называли его большинство близких друзей. Но даже тогда при встрече на людях, как сегодня, он оставался для нее «мистером Хэвегиллом». «Человек он неплохой», – признала Орланда, припоминая, что девицы, которым Хорни никогда особо не нравился, лебезили перед ним, потому что он был в меру щедр. Он ни разу не отказал приятелю, желавшему срочно занять денег под невысокий процент. Хэвегилл оказывал подобные услуги через одного из своих банковских партнеров, но никогда не обращался в «Вик».
«Мудро, – думала она, улыбаясь, – и репутация соблюдена. Ах, да я могла бы написать целую книгу про них всех, если бы захотела. Но никогда не захочу – не думаю, что когда-нибудь захочу. Да и с какой стати? К тому нет никаких причин. Даже после Макао я всегда хранила тайны. Вот еще одно, чему меня научил Квиллан, – держать язык за зубами.
Макао! Какая глупость! Теперь даже и не вспомнить, как выглядел тот молодой человек. Помню лишь, что он был ужасен в постели. А ведь из-за него рухнула вся моя жизнь. Этот глупец был простым увлечением. Внезапным, преходящим, самым первым. А все из-за одиночества. Квиллана не было целый месяц, все разъехались. Страстно хотелось чего-то молодого – просто молодого тела, которое привлекло и оказалось таким бесполезным. Дура! Какая я была дура!»
Сердце затрепетало при воспоминании о том кошмаре: как ее поймали, как отослали в Англию, как ей пришлось отбиваться от глупого юноши в отчаянной попытке угодить Квиллану, потом возвращение и холодность Квиллана, больше ни разу не пожелавшего разделить с ней постель. А после еще более страшный кошмар – жизнь без него.
Ужасное время. И это страшное, неутолимое желание. Одна. Изгнанница. Ей вспомнились все тогдашние слезы и страдания. Она пыталась начать все сначала, осторожно, не теряя надежды, что он смилостивится, если только проявить терпение. В Гонконге у нее никого не было, здесь она всегда оставалась одна. Когда с мучительной тягой не удавалось справиться, Орланда уезжала в другие места на поиски, но неизменно оставалась неудовлетворенной. «Ох, Квиллан, каким ты был любовником!»
Не так давно, после смерти его жены, Орланда, выбрав нужный момент, отправилась на встречу с ним. Чтобы соблазнить и вернуть. В тот вечер ей казалось, что все получится, но он лишь играл с ней. «Одевайся, Орланда, мне просто было интересно взглянуть на твое тело. Хотелось убедиться, что оно такое же изысканное, как и в мое время. С удовольствием могу подтвердить, что да, ты по-прежнему само совершенство. Но извини, ты не возбуждаешь во мне желания». И все ее безумные рыдания и мольбы были напрасны. Он лишь слушал и курил. Потом затушил сигарету и спокойно сказал: «Орланда, прошу, никогда больше не приезжай сюда без приглашения. Ты выбрала Макао».
И Квиллан был прав. Она сама сделала выбор, испортив ему репутацию. «Почему он до сих пор содержит меня? – спрашивала себя Орланда, скользя взглядом по толпе гостей в поисках Бартлетта. – Неужели нужно чего-то лишиться, чтобы понять, чего это на самом деле стоит? Неужели в этом вся жизнь?»
– Орланда!
Она испуганно остановилась: кто-то встал у нее на пути. Орланда воззрилась на невежу. Это был Ричард Гамильтон Пагмайр, противный коротышка – чуть ниже ее ростом.
– Пожалуйста, познакомься: Чарльз Блицманн из Америки. – Пагмайр так плотоядно смотрел на нее и стоял так близко, что мурашки побежали по коже. – Чарльз будет… э-э… новым тайбанем «Дженерал сторз». Чак, это Орланда Рамуш!
– Рад познакомиться, мэм!
Она вежливо поздоровалась, хотя американец ей сразу не понравился.
– Прошу прощения…
– Называйте меня Чак. Вас зовут Орланда? Какое прекрасное имя! И платье прекрасное! – Блицманн эффектным жестом вынул визитную карточку. – Старинный китайский обычай!
Орланда взяла визитку, но не ответила тем же.
– Благодарю вас. Прошу прощения, мистер Блицманн, но я должна вас покинуть. Мне нужно встретиться с друзьями и… – Она не успела улизнуть.
Пагмайр, взяв ее под локоть, отвел на шаг в сторону и хрипло прошептал:
– Как насчет поужинать? Ты выглядишь просто фантас…
Она вырвала руку, стараясь не привлекать внимания:
– Убирайся прочь, Паг.
– Послушай, Орлан…
– Я говорила тебе сотню раз, чтобы ты оставил меня в покое! А теперь цзю ни ло мо на тебя и всех твоих родственников! – проговорила она.
Пагмайр вспыхнул. Она всегда терпеть его не могла, даже в прежние времена. Он вечно поглядывал на нее за спиной Квиллана и пускал слюни, а когда она осталась не у дел, донимал, пытаясь всеми возможными способами затащить в постель. Не оставлял этих попыток и теперь.
– Если ты когда-нибудь еще позвонишь мне или заговоришь со мной, о тебе и твоих странных привычках узнает весь Гонконг. – Она вежливо кивнула Блицманну, незаметно уронила его визитку и пошла дальше.
