Брайан Квок не ответил.
Снова раздался голос дежурного из Главного управления:
– Из береговой охраны докладывают, что ресторан перевернулся. По их словам, там творится черт знает что, и, похоже, нескольких человек затянуло под корпус.
– Наш агент был рядом с ВИП?
– Нет, сэр, агент ждал на пристани у своей машины. У него не было времени добраться до ВИП.
– А те, что оставались на верхней палубе?
– Подождите минуточку, я спрошу…
Снова наступила тишина. Брайан Квок вытер пот со лба.
– Они говорят, что человек двадцать-тридцать спрыгнуло, сэр. К сожалению, большинство из них покинуло судно слишком поздно, как раз перед тем, как оно перевернулось. Сколько человек затянуло, береговой охране неизвестно.
– Ждите указаний. – Кросс на мгновение задумался. Потом снова заговорил в микрофон: – Я немедленно посылаю туда суперинтендента Квока на этой машине. Вышлите навстречу ему команду ныряльщиков. Обратитесь за помощью к военным, степень важности первая. Если буду нужен, я дома. – Он отключил микрофон. Потом обратился к Брайану Квоку: – Я дойду отсюда пешком. Позвоните мне сразу, как узнаете про Данросса. Если он мертв, мы тут же поедем в подвал банка, и к черту все последствия. А теперь давайте как можно быстрее!
Он вышел. Фургон рванулся вверх по склону холма. Абердин лежал за гребнем южнее. Кросс бросил быстрый взгляд на Роуз-Корт, а потом на Синклер-тауэрс, дальше через дорогу. Его человек по-прежнему наблюдал за входом, терпеливо поджидая возвращения Цу-яня. «Куда мог деться этот ублюдок?» – раздраженно подумал Кросс.
Весьма озабоченный, он стал спускаться по склону холма. Начался дождь. Кросс ускорил шаги.
* * *
Суслев достал из современного холодильника ледяное пиво, открыл и стал с наслаждением пить. В расположенной на одиннадцатом этаже Синклер-тауэрс просторной, чистой, богато и со вкусом обставленной квартире номер тридцать два было три спальни и большая гостиная.
На каждом этаже вокруг двух тесных лифтов и лестницы запасного выхода размещалось по три квартиры.
Квартира тридцать один принадлежала мистеру и миссис Джон Чэнь. Тридцать третья была собственностью некоего мистера К. В. Ли. По уверениям «Артура», за именем К. В. Ли скрывался Иэн Данросс, который, по примеру предшественников, единственный имел доступ в три или четыре частные квартиры в разных концах колонии.
Суслев никогда не встречался ни с Джоном Чэнем, ни с Данроссом, хотя неоднократно видел их на скачках и в других местах.
«Удобнее не придумаешь, если придется допрашивать Тайбаня, – угрюмо подумал он. – А если еще дополнительной приманкой будет Травкин…»
Задернутые шторы на открытых окнах заполоскались под налетевшим порывом ветра, и до Суслева донесся шум дождя. Осторожно отодвинув занавеску, он выглянул на улицу. Крупные капли барабанили по стеклам. Улицы и крыши домов уже потемнели от влаги. На небе сверкнула молния. Послышался раскат грома. Температура воздуха упала на несколько градусов. «Добрая гроза будет», – удовлетворенно сказал про себя Суслев, довольный тем, что он не у Джинни Фу в ее крошечной квартирке с замусоренным, грязным полом в доме без лифта в Монкоке и не у Клинкера.
Все это устроил «Артур»: и Клинкера, и Джинни Фу, этот надежный дом, туннель. Конечно, он и сам так все устроил бы во Владивостоке. Клинкер, подводник и кокни, соединял в себе полный набор качеств, которых можно ожидать от подобного типа, а кроме того, он всегда недолюбливал офицеров. По утверждению «Артура», привлечь Клинкера к общему делу не стоило труда, если умело сыграть на закоренелой подозрительности, ненависти и скрытности.
– Скверный Эрни знает о тебе совсем немного, Грегор: конечно, что ты русский и капитан «Иванова». Что касается туннеля, я сказал, что в Синклер-тауэрс живет замужняя дама, жена одного из здешних тайбаней, с которой у тебя роман. Записанный на пленку храп и всю эту секретность я объяснил необходимостью скрываться от проклятых «пилеров», которые следят за тобой, тайком проникли в квартиру и установили «жучки».
– «Пилеров»?
– Так кокни называют полицейских. По имени сэра Роберта Пиля, премьер-министра Англии, который основал первое полицейское подразделение. Кокни всегда ненавидели «пилеров», и Скверному Эрни доставляет большое удовольствие водить их за нос. Тебе лишь надо славить Королевский военно-морской флот, и он по гроб жизни будет твоим верным псом…
Суслев улыбнулся. «Неплохой человек Клинкер, – подумал он, – только зануда».
Отхлебывая пиво, он вернулся назад в гостиную. Там лежал дополнительный дневной выпуск газеты «Гардиан» с кричащим заголовком «Толпа убивает ароматный цветок» и качественной фотографией, запечатлевшей беспорядки. Он сел в кресло и стал быстро просматривать газету.
Затем его чуткий слух уловил звук остановившегося лифта. Подойдя к столику у двери, он вытащил из-под него заряженный автоматический пистолет с глушителем. Засунул оружие в карман и прильнул к глазку.
Ожил дверной звонок. Он открыл дверь и улыбнулся:
– Заходи, старый приятель. – И тепло обнял Жака де Вилля. – Давненько не виделись.
– Да, давненько, товарищ, – так же тепло ответил де Вилль.
Последний раз он виделся с Суслевым пять лет назад в Сингапуре на тайной встрече, организованной «Артуром» сразу после того, как де Виллю предложили стать частью «Севрина». Они с Суслевым встречались так же тайно, как и в первый раз в Лионе, одном из крупных портов Франции, в июне сорок первого года, за несколько дней до нападения нацистской Германии на советскую Россию, когда для всех эти две страны еще были союзниками. В то время де Вилль воевал в рядах маки́, а Суслев был заместителем командира и тайным политическим комиссаром советской подводной лодки, зашедшей якобы для ремонта после патрулирования в Атлантике. Именно тогда де Вилля спросили, хочет ли он вести настоящую войну, войну с главным противником – капитализмом – в качестве секретного агента после того, как фашисты будут уничтожены.
Он согласился всей душой.
Завербовать его Суслеву не составило труда. Исходя из возможностей использования де Вилля после войны, КГБ тайно организовал его выдачу гестапо, а потом освобождение из гестаповских застенков, где его ждала смерть, партизанами-коммунистами. Партизаны представили Жаку сфабрикованные доказательства того, что его предал за деньги один из своих. Де Виллю тогда было тридцать два, и его, как и многих других, привлекали социалистические идеи и кое-что в учении Маркса и Ленина. Он никогда не состоял во французской компартии, но теперь, став одним из агентов «Севрина», был почетным капитаном советского Комитета государственной безопасности.
– Выглядишь усталым, «Фредерик», – произнес Суслев, называя де Вилля по кличке. – Расскажи, что случилось.
– Так, семейная проблема.
– Поделись.
