– Как вам удалось стать исполнительным директором «Пар-Кон индастриз»? – спросил Данросс.
– В силу проницательности, – пошутила она, и они вместе рассмеялись.
– В работе Кейси – сущий дьявол, Иэн, – пояснил Бартлетт. – Читает с такой скоростью, что просто не верится, поэтому может охватить гораздо более широкую тематику, чем два обычных исполнителя. Великолепно чувствует опасность, не боится принимать решения, больше заключает сделок, чем срывает, и ее не так-то просто вогнать в краску.
– Это мое самое замечательное качество, – сказала Кейси. – Спасибо, Линк.
– Но ведь, наверное, бывает очень нелегко, Кейси? Разве вам не приходится ужасно многим поступаться как женщине, чтобы все успеть? Должно быть, не так просто выполнять мужскую работу? – осведомился Гэваллан.
– Я не считаю свою работу мужской, Эндрю, – тут же отреагировала она. – Женщины настолько же умны и работоспособны, как и мужчины.
Линбар и Гэваллан сразу стали беззлобно подшучивать, но Данросс их остановил:
– Думаю, этот вопрос мы пока отставим. И все же, Кейси, как вы попали на вашу теперешнюю должность в «Пар-Кон»?
«Рассказать, как все было на самом деле, Иэн, похожий на Дирка Струана, величайшего пирата в Азии, или поведать то, что уже стало легендой?»
Однако первым заговорил Бартлетт, и она поняла, что может спокойно слушать. Его версию она слышала сотню раз: отчасти это была правда, отчасти нет, желаемое выдавалось за действительное. «Сколько правды в ваших легендах – о „Карге“ Струан и Дирке Струане? Что вы такое на самом деле? И как стали тайбанем?» Она с удовольствием потягивала в меру сладкий портвейн и предавалась размышлениям.
«Что-то здесь не так, – не отпускала настойчивая мысль. – Я отчетливо это чувствую. Что-то не так с Данроссом. Но что?»
– Я познакомился с Кейси в Лос-Анджелесе, в Калифорнии, лет семь назад, – начал Бартлетт. – Получил письмо от президента компании «Хед-Оптикалз» в Провиденсе, некой Кейси Чолок, которая хотела поговорить о слиянии. В то время я занимался строительством по всему Лос-Анджелесу: жилье, супермаркеты, пара крупных зданий под офисы, производственные площади, торговые центры – в общем, говори, что надо, и я построю. Наш оборот составлял три миллиона двести тысяч, и я только что выставил акции на продажу. Но мне еще было ох как далеко до «Большого табло». Я…
– Вы имеете в виду Нью-Йоркскую фондовую биржу?
[73]
– Да. Так вот, появляется сияющая, как новый пятак, Кейси и говорит, что хочет, чтобы я объединился с компанией «Хед-Оптикалз», валовая прибыль которой, по ее словам, составила в прошлом году двести семьдесят семь тысяч шестьсот долларов, а потом вместе с ней поглотил компанию «Рэндолф оптикалз», этакого ветерана отрасли: объем продаж в пятьдесят три миллиона, котировки на «Большом табло», громадный сектор рынка линз, солидный счет в банке. И я сказал: «Вы с ума сошли, но почему именно „Рэндолф“?» – «Во-первых, – заявила она, – потому что я акционер компании „Бартлетт констракшнз“, – она приобрела десять акций по одному доллару: мой капитал составлял миллион акций, а пятьсот тысяч было продано по номиналу, – и считаю, что для „Бартлетт констракшнз“ было бы классно завладеть „Рэндолф“. А во-вторых, потому, что этот сукин сын Джордж Тоффер, управляющий „Рэндолф оптикалз“, – лжец, жулик и вор и пытается выжить меня из бизнеса».
Бартлетт ухмыльнулся и остановился, чтобы перевести дух, а Данросс вклинился со смешком:
– Так и было, Кейси?
Кейси быстро пришла в себя:
– О да, я сказала, что Джордж Тоффер – лжец, жулик, вор и сукин сын. Он до сих пор остается таковым. – Кейси улыбнулась без тени юмора. – И он действительно хотел выжить меня из бизнеса.
– Почему?
– Потому что я сказала, чтобы он убирался – сгинул.
– А почему вы так сказали?
– Я только что возглавила «Хед-Оптикалз». Годом раньше умер дед, и мы – я и дядя Бгос – кидали монетку: кому какой бизнес достанется… Мне выпала «Хед-Оптикалз». Примерно за год до этого «Рэндолф» уже предлагали купить нас, но мы отказались. У нас было замечательное небольшое производство, хорошие рабочие, хорошие технические специалисты, некоторые из них – армяне, небольшой кусок рынка. Да, ощущалась нехватка капитала, пространства для маневра, но мы перебивались, и качество у «Хед-Оптикалз» было оптимальным. Сразу после того, как я возглавила компанию, Джордж Тоффер «случайно зашел». А воображал он, боже мой, что он только из себя не строил! Хвастал, что служил в армии США, что он герой войны, а я выяснила, что все вранье: такой тип. Так вот, он сделал мне еще одно просто смешное предложение по передаче ему «Хед-Оптикалз»… сначала плел про бедную маленькую девочку, которой самое место на кухне, потом было: «Давайте поужинаем сегодня вечером у меня в люксе» и «Почему бы нам не поразвлечься? Ведь я здесь несколько дней один…» Я сказала: «Спасибо, не надо», и он очень расстроился. Очень. Но вернулся к делу и вместо покупки нашей компании предложил субподряд по некоторым его контрактам. Предложение было хорошим, и, немного поторговавшись, мы согласовали условия. Он сказал, что, если мы справимся с этим контрактом, следующий будет в два раза больше. Мы уложились в месяц и сработали лучше и дешевле, чем когда-либо получалось у него. Я выполнила все условия контракта, и он огреб фантастическую прибыль. Но он тут же нарушил обещание, которое дал на словах, и вычел – украл – двадцать тысяч триста семьдесят восемь долларов. На следующий день к «Рэндолф» ушли пятеро моих лучших клиентов, а неделей позже – еще семь. Им всем были предложены сделки по цене ниже себестоимости. Он заставил меня попотеть неделю-другую, а потом позвонил. «Привет, детка, – проквакал он, довольный, как жаба в ведре грязи. – Я тут буду на выходные один на Мартас-Винъярд». Это небольшой островок у восточного побережья. И добавил: «Может, подъедешь, немного развлечемся, поговорим о будущем и об удвоении наших заказов». Я предложила отдать мои деньги, на что он рассмеялся, мол, сначала подрасти, и сказал, что мне лучше еще раз рассмотреть его предложение, потому что при нынешних оборотах скоро никакого «Хед-Оптикалз» не будет.
Я обругала его, – продолжала Кейси. – Если меня вывести, ругаться я умею довольно прилично, и я объяснила на трех языках, что ему сделать с собой. Еще через четыре недели клиентов у меня не осталось совсем. Прошел еще месяц, и рабочим пришлось искать другое место. Примерно тогда я подумала: а почему бы не попробовать в Калифорнии? На восточном побережье оставаться не хотелось. – Она вымученно улыбнулась. – Это был вопрос потери лица – если бы тогда я представляла, что это такое. Я подумывала, не взять ли отпуск на пару недель, чтобы поразмыслить, как быть. И вот однажды я бесцельно бродила по выставке штата в Сакраменто, и там оказался Линк. Он сидел в будке и продавал акции «Бартлетт констракшнз», и я купила…
