– Что он делал? – спросил Данросс.
– Да-да, – подхватил Бартлетт. – Именно так я продал больше двадцати тысяч акций. Я сбывал их на ярмарках штатов, по почте, в супермаркетах, биржевым маклерам, в торговых центрах, а также инвестиционным банкам. Точно. Продолжай, Кейси!
– Так вот, я прочитала проспект его акционерного общества. Понаблюдала за ним некоторое время и подумала: у этого человека уйма энергии и предприимчивости. Таких цифр, баланса и темпов расширения не было ни у кого, и еще мне пришло в голову, что у человека, который сам продает собственные акции, должно быть будущее. Так что я купила десять акций, написала ему и познакомилась. Вот и все.
– Так уж и все, Кейси? – усомнился Гэваллан.
– Расскажи ты, Линк, – попросила она.
– О’кей. Так вот. Тогда…
– Немного портвейна, мистер… виноват, Линк?
– Спасибо, Эндрю, но… э-э… нельзя ли еще пива? – Пиво принесли мгновенно. – Так вот, Кейси пришла на встречу со мной. После того как она все рассказала, почти так же, как сейчас, я спросил: «Минуточку, Кейси. В прошлом году валовая прибыль „Хед-Оптикалз“ составила меньше трехсот тысяч долларов. Какая прибыль намечается в этом году?»
«Ноль, – ответила она с этой своей улыбочкой. – Все активы „Хед-Оптикалз“ – это я. По сути дела, я – это все, что есть в компании».
«Какой мне тогда смысл сливаться с нулем? У меня хватает своих проблем».
«Я знаю, как можно обставить „Рэндолф оптикалз“».
«Ну и как?»
«Двадцать два процента „Рэндолф“ у трех человек, которые терпеть не могут Тоффера. С двадцатью двумя процентами вы могли бы получить контрольный пакет. Я знаю, как можно добиться от них доверенности, а самое главное, мне известно слабое место Тоффера».
«И в чем же оно?»
«Он тщеславен, у него мания величия, но что важнее всего – он дурак».
«Дурак не может управлять компанией».
«Возможно, когда-то он был посметливее, но сейчас он – дурак. Он готов – бери голыми руками».
«И что вы хотите в результате всего этого получить, Кейси?»
«Голову Тоффера: я хочу его уволить».
«А еще?»
«Если я сумею показать вам, как… Если мы сумеем заполучить „Рэндолф оптикалз“, скажем за шесть месяцев, я хотела бы… Я хотела бы заключить с вами контракт на один год с правом продления до семи лет и окладом, какой вы сочтете соразмерным моим способностям, чтобы работать в качестве вашего исполнительного вице-президента и заниматься приобретениями. Но я хочу этого как личность, как равный, а не как женщина. Вы, конечно, босс, но я буду с вами на равных, как был бы на равных мужчина, как личность… если справлюсь».
Ухмыльнувшись, Бартлетт отхлебнул пива.
– «О’кей, – сказал я, – договорились». А сам подумал: «Я ничего не теряю. У меня паршивые три четверти миллиона, у нее нулевой баланс и ни цента за душой, а „Рэндолф оптикалз“ за шесть месяцев – это просто даром!» Так что мы ударили по рукам, мужчина и женщина. – Бартлетт засмеялся. – Первый раз в жизни я взял и заключил сделку с женщиной и ни разу не пожалел об этом.
– Спасибо, Линк, – тихо произнесла Кейси, и всем стало завидно.
«И что же было после того, как вы уволили Тоффера? – думал Данросс, как и все остальные. – Именно с того момента у вас двоих все и началось?»
– Ну а поглощение, – обратился он к Бартлетту, – оно прошло гладко?
– Какое там гладко! Но первая кровь пролилась, и полученные мной – полученные нами уроки – пригодились на тысячу процентов. Контрольный пакет очутился у нас через пять месяцев. Мы с Кейси получили компанию, крупнее нашей в пятьдесят три с половиной раза. За час до времени «Д» я был в минусе на четыре миллиона, так и до тюрьмы, черт побери, недалеко, но через час у меня оказался контрольный пакет. Ну и битва была, скажу я вам! Через полтора месяца мы реорганизовали компанию, и теперь валовая прибыль подразделения «Рэндолф» компании «Пар-Кон» составляет сто пятьдесят миллионов долларов в год, цены на акции растут. Получился классический блицкриг, который стал образцом для «Пар-Кон индастриз».
– А этот Джордж Тоффер, Кейси? Как вы его уволили?
Отведя свои карие глаза от Линка, Кейси обратила их на Данросса, и тот подумал: «Господи, вот бы обладать тобой».
– Когда мы получили контрольный пакет, я… – начала Кейси и осеклась, потому что зазвонил единственный в зале телефон и вдруг воцарилось напряженное молчание. Все, даже официанты, тут же переключили все внимание на аппарат, кроме Бартлетта. Гэваллан и де Вилль побледнели. – В чем дело? – спросила Кейси.
Тишину нарушил Данросс:
– Это одно из правил нашего дома. Во время ланча соединяют, только если возникло что-то срочное – для кого-то из нас.
Все смотрели, как Лим отставляет поднос с кофе. Казалось, минула целая вечность, пока он прошел через зал и снял трубку. У всех были семьи, и каждый гадал, кто умер, с кем случилась беда. Господи, только не мне! Все помнили, как телефон взорвал тишину два дня назад. Звонили Жаку. А еще в прошлом месяце звонили Гэваллану: его мать была при смерти. В течение многих лет звонили им всем. И все звонки несли плохие вести.
Эндрю Гэваллан был уверен, что звонят ему. Его жена, Кэтрин, сестра Данросса, лежала в больнице и ждала результатов изнурительных исследований: вот уже несколько недель она неизвестно почему плохо себя чувствовала. «Господи боже, – думал Эндрю, ежась под взглядами остальных. – Возьми себя в руки».
– Вэййй? – Послушав, Лим повернулся и протянул трубку: – Вас, тайбань.
Остальные с облегчением выдохнули и устремили взоры на Данросса. Он шел к телефону чеканным шагом.
– Алло?.. О черт… Что?.. Нет… нет, сейчас же буду… Нет, ничего не предпринимайте. Я сейчас буду. – В мертвой тишине он положил трубку, и все видели, что он в шоке. Помолчав, он проговорил: – Эндрю, скажи Клаудиа, чтобы перенесла собрания советов директоров, назначенные на вторую половину дня. Вы с Жаком и Кейси продолжайте. Это звонил Филлип. Боюсь, беднягу Джона Чэня похитили. – И он покинул зал.
Глава 8
14:35
Выйдя из машины, Данросс торопливо шагнул в открытую дверь просторного особняка в китайском стиле, расположенного на гребне холма под названием Струанз-Лукаут – Подзорная Труба Струана. Холеный слуга закрыл за ним дверь, и он прошел в безвкусно обставленную викторианскую гостиную. Она была забита безделушками и разномастной мебелью.
– Привет, Филлип. Мои соболезнования. Бедняга Джон! Где письмо?
– Вот. – Вставая, Филлип взял письмо с дивана. – Но сначала посмотри на это. – Он указал на мятую картонную коробку из-под обуви, стоявшую на мраморном столике возле камина.
Проходя через комнату, Данросс заметил Диану, жену Филлипа Чэня. Она сидела в дальнем углу в кресле с высокой спинкой.
