На возвышении играл небольшой оркестр, и среди облаченных в смокинги Брайан Квок заметил нескольких людей в военной форме, американской и британской, офицеров армии, флота и ВВС. Преобладали европейцы, и неудивительно. Прием проводился исключительно для внутреннего круга британцев, которые заправляли районом Сентрал и составляли правящее ядро колонии, их друзей-европейцев и нескольких значительных персон из числа евразийцев, китайцев и индийцев. Большинство гостей Брайану были знакомы. Пол Хэвегилл из гонконгского банка «Виктория». Старик Сэмюэль Сэмюэльс, мультимиллионер, тайбань двадцати риэлторских фирм, банковских, паромных и брокерских компаний, работавших на фондовой бирже. Кристиан Токс, главный редактор газеты «Чайна гардиан», разговаривает с Ричардом Кваном, председателем совета директоров банка «Хо-Пак». Мультимиллионер-судовладелец В. К. Лам беседует с Филлипом и Дианой Чэнь и их сыном Кевином. Американец Зеб Купер, наследник старейшей американской торговой компании «Купер-Тилман», прислушивается к тому, что говорит сэр Дунстан Барр, тайбань компании «Гонконг энд Ланьдао фармз». Среди гостей Брайан Квок заметил Эда Лэнгана из ФБР и удивился. Раньше он не причислял Лэнгана и человека, с которым тот говорил, Стэнли Роузмонта, заместителя директора группы ЦРУ по наблюдению за Китаем, к друзьям Данросса. Его глаза скользили по компаниям беседующих мужчин и в основном стоявшим отдельно стайкам их жен.
«Вот они, все здесь, – думал он, – все тайбани, кроме Горнта и Пламма. Все эти пираты, все здесь. Приехали засвидетельствовать почтение Тайбаню, почти сроднившиеся в своей ненависти к нему.
Кто из них шпион, предатель, резидент „Севрина“, „Артур“?
Он должен быть европейцем.
Держу пари, он здесь. И я поймаю его. Да, я поймаю его, и скоро, раз уж знаю о нем. Мы поймаем его и поймаем их всех, – угрюмо думал он. – И мы схватим этих жуликов на месте преступления и тогда искореним их незаконную деятельность для всеобщего блага».
– Шампанского, досточтимый сэр? – обратился к нему по-кантонски официант, обнажив в улыбке зубы.
Брайан взял наполненный бокал.
– Спасибо.
Официант поклонился, чтобы не было видно его губ.
– Когда тайбань приехал сегодня вечером, среди бумаг у него была папка с синей обложкой, – быстро прошептал он.
– Есть ли здесь сейф, какое-нибудь потайное место? – спросил Брайан с такой же осторожностью на том же диалекте.
– Слуги говорят, в его офисе этажом выше. – Собеседника Брайана звали Официант Фэн. Один из агентов тайной разведывательной сети Эс-ай, он работал официантом в компании, которая обслуживала все самые громкие и блестящие приемы в Гонконге, и из-за этого считался очень ценным. – Я слышал, что он может быть за картиной… – Осекшись, Официант Фэн вдруг перешел на ломаный английский. – Сампаньски, мисси? – ощерился он в зубастой улыбке, предлагая поднос подходившей к ним маленькой пожилой евразийской даме. – Осин осин пелывакласыны.
– Не смей называть меня «мисси», глупый щенок, – высокомерно бросила та по-кантонски.
– Да, Почтенная Двоюродная Бабушка, виноват, Почтенная Двоюродная Бабушка, – расплылся в улыбке официант и исчез.
– Ну так что, юный Брайан Квок, – произнесла старуха, вглядываясь в него снизу вверх. Саре Чэнь, похожей на крохотную птичку тетушке Филлипа Чэня, было восемьдесят восемь лет. Из-за бледной белой кожи она казалась хрупкой, но ее азиатские глазки так и шныряли, спину она держала прямо и была весьма сильна духом. – Рада видеть тебя. Где Джон Чэнь? Куда делся мой бедный внучатый племянник?
– Не знаю, Почтенная Дама, – вежливо отвечал он.
– Когда вы вернете мне моего Первого Внучатого Племянника?
– Скоро. Мы делаем все, что в наших силах.
– Хорошо. И не вмешивайтесь, если молодой Филлип захочет тайно заплатить выкуп за Джона. Позаботься об этом.
– Да. Я сделаю все, что в моих силах. Жена Джона здесь?
– А? Кто? Говори громче, мальчик!
– Барбара Чэнь здесь?
– Нет. Она была здесь, но, как только приехала эта женщина, у нее «разболелась голова», и она ушла. – Старушка хмыкнула. – Я ее ничуть не виню! – Старые слезящиеся глаза наблюдали за Дианой Чэнь через весь зал. – Эта женщина! – снова неодобрительно хмыкнула она. – Ты видел, как она вошла сюда?
– Нет, Почтенная Дама.
– Хм, как сама дама Нелли Мельба.
[95] Она вплыла, прижимая платок к глазам, а за ней – ее старший сын Кевин. Не люблю я этого мальчишку. А мой бедный племянник Филлип тащился позади, как поваренок второго класса. Хм! Единственный раз Диана Чэнь плакала во время биржевого краха в пятьдесят шестом: ее акции упали, она потеряла целое состояние и напустила себе в подштанники. Ха! Смотри, какая самодовольная! Делает вид, что расстроена, когда все понимают, что она уже чувствует себя вдовствующей императрицей! Уж я бы оттаскала ее за щеки! Какая гадость! – Она обернулась к Брайану Квоку. – Найди моего внучатого племянника Джона. Не хочу, чтобы эта женщина или ее выродок стали лаобанем в нашем доме.
– Но ведь он может стать тайбанем?
Оба засмеялись. Очень немногие европейцы знали, что, хотя слово «тайбань» и значило «великий вождь», в старые времена в Китае «тайбанем» в разговорной речи именовали управляющего борделем или содержателя общественного туалета.
[96] Поэтому ни один китаец никогда не называл себя «тайбанем», а только «лаобанем», что тоже значило «великий вождь» или «главный вождь». И китайцев, и евразийцев немало забавляло то, что европейцам нравится величать себя «тайбанями», неразумно оставляя без внимания правильный титул.
– Да. Если он правильный «бань», – сказала старушка, и оба хихикнули. – Найди моего Джона Чэня, юный Брайан Квок!
– Да-да, мы найдем его.
– Хорошо. Ну а каковы, по-твоему, шансы Голден Леди в субботу?
– Хорошие, если будет сухо. При трех к одному она может принести кучу денег. Следите за Ноубл Стар, у нее тоже есть шанс.
– Хорошо. Найди меня после ужина. Хочу поговорить с тобой.
