В кофейне на первом этаже они уселись поближе к огромному окну-стене. Начался дождь, и было чертовски здорово смотреть на мокрый Питер через струи, стекающие по стеклу. Да еще с таким обзором! Казалось, ты сидишь прямо там, под дождем, и лишь чудом до сих пор не промокла до нитки.
– Классный какой, – вздохнула Лиза.
– Угу. – Сашка немного удивилась определению «классный», но в целом была согласна. – Люблю, когда дождь идет. Особенно над морем. Я тогда в гейзерной кофеварке кофе варю.
– Да я не про погоду… я… вон, посмотри.
Поближе к барной стойке расположились двое. Парень был очень хорош собой. Светлокожий, темноволосый, с капризно набегающими на лоб длинными локонами-спиралями. С бровями, словно нарисованными умелым каллиграфом. В общем, ходячий образец школьного сердцееда – полный, безупречный, оттого стандартный. И все равно безупречный. Эх… Он улыбался и кивал в ответ на рассказ своей спутницы, которую было не рассмотреть – она сидела, повернувшись в сторону торговой галереи и витрин. Рассматривать девушку Саша не стала – все равно бесполезно. Да и в мальчишку тоже сильно не вглядывалась, потому что узнала его.
– Классный, конечно, – согласилась она с Лизой. – Он, кстати, еще и умный. Такой весь из себя, первый и олимпиадник на деревне. И вроде бы в дерьмовых выходках не замечен.
– Ты его знаешь? – Подруга вытаращила глаза.
– Угу, он со мной в одной параллели учится. Ну, я с ним не знакома, но его все знают. Зовут Никита, фамилия Праворукий. Как будто специально для биллборда подбирали. И хотя он парень не плохой, все равно связываться с ним себе дороже.
– Это еще почему? – Лиза явно изнывала от любопытства.
Саша осторожно, стараясь не вертеться слишком сильно, оглядела кофейню. А, вот, конечно, так и знала.
– Посмотри вон туда, столик между окном и, пардон, выходом в туалет, – сказала она.
– Ну, вижу. Я еще удивилась, вроде есть другие свободные, а эти две девки возле сортира уселись.
– Черненькая из моего класса, Кристиной зовут. А вторая из параллельного, по-моему, с Никиткой, ну, с парнем этим вместе учится. У нее имя такое, модное. Аврора, что ли. Еще одной не хватает. Всего их три подружки. И они как бы Никитины сталкеры. У меня такое ощущение, что сейчас если парень хотя бы немного красивее обезьяны, то у него обязательно толпа шизанутых фанаток найдется. Они за ним все время по пятам шастают, фотографируют, в «Инстаграм» выкладывают. Хихикают как дуры вечно. Говорят, его родители даже возмущались, а он сказал, что пофиг, у них это пройдет, а ему все равно. Только я этой его девушке не завидую, ох, не завидую.
Лиза слушала Сашку, тараща глаза и вцепившись мертвой хваткой в свой стакан с «сюрпризом от бариста» – неожиданно для кафе качественным варевом, щедро сдобренным сливками и шоколадом. Сашка и сама любила такое, хотя сама варила исключительно крепкий, острый и почти всегда несладкий кофе. Сейчас Лизка так увлеклась, что чуть ложечку сливок мимо рта не пронесла. Как будто Саша ей новую серию любимого сериала пересказывает.
– Ничего себе дела-а, – протянула она. – Я слышала в интернете, да и в новостях как-то передавали, что несколько школьниц избили девчонку за то, что та с каким-то «ихним», так они говорили, мальчиком встречалась. Но у нас в школе такого не было. А эти что? Бить будут?
Сашка дернула плечом.
– Я в этом уверена. – Настроение опять дало сбой. – Если бы еще их двое было… Понимаешь, двое – это компания. И интересы у них на двоих. А трое – это уже толпа. И интересы у них такие… на толпу. Отмутузить кого-нибудь толпой – это для них вау-вау, кайфота. Мне иногда кажется, что в какой-то момент дело уже не в парне, а… вот в этом… мерзком кайфе. Напасть вчетвером на одного, почувствовать, какие сами сильные, а этот, один, – слабый…
Подруга посерьезнела. Прищурилась. На лицо словно тень упала.
– Саш, ты рассуждаешь как специалист, – сказала она, чуть качнув головой. – Откуда набралась такого опыта? Сама ты на сталкершу непохожа. Да и вообще, нормальный человек так тупо развлекаться не будет…
– Они не развлекаются, они вполне всерьез.
– Тем более! Всерьез такие гадости творить ты тем более не станешь. Так что?
Саша уткнулась в тающую шапку сливок на своей порции кофе.
– Я в Питере у деда чуть меньше двух лет живу.
Говорить об этом не хотелось. Или хотелось? Как болячку ковырять. Больно, противно, но чувствуешь, что если уберешь гной, то станет легче. А она настолько сурово запретила себе ковыряться в этой ране и настолько строго блюла запрет, что недолеченная болячка гноилась, бродила и не прорывалась. А тут вот…
– И что? Саш, ты не зависай…
– Раньше я жила с мамой в области. Причем не в Пушкине или, там, Гатчине, а в Гефалленфорте.
– Где-где? – удивилась Лиза.
– Вот все так реагируют. Ну, в общем-то, не зря. Двадцать пять тысяч населения, то ли город, то ли поселок городского типа. Такая дыра, что ой… дыра в дыре. Ну, чего ожидать от города, который называется «Павшее укрепление»? Ну, форт, в смысле. Понимаешь? Город неизвестен ничем, а если бы был, так только тем, что не удержал оборону. Ну вот… там всех достопримечательностей – тот самый форт. Настолько заброшенный, что даже не разрушенный почти. Ну, и чтобы ты понимала. Ближайший центр цивилизации – Гатчина. Да и то не потому, что ближе всего, а потому что два автобуса днем ходят. Целых два. А вообще на город четыре школы, из них только одна полная, а три до девятого класса. Понимаешь примерно, какой контингент?
Лиза кивнула, хотя по лицу было ясно, что понимает она очень, ну просто очень-очень «примерно».
– Ты-то там как оказалась? – спросила она.
– Мама художница, ее, так сказать, «занесло». – Саша почувствовала, что морщится против своей воли. – Мы с ней и в Питере жили, и в Хельсинки, и даже в Осло, только недолго. А когда я была в шестом классе, мы приехали в Гефалленфорт. Ну а в седьмом к нам перевели Платона. Вернее, его отец приехал какие-то наследственные дела решать, а они затянулись. И Платон целых три четверти со мной в классе отучился. Такой… питерский, умный-красивый. И в школе прямо эпидемия влюбленности началась.
– И ты тоже влюбилась?
– Типа того. Скорее слегка заразилась… Так вот. Две моих одноклассницы прямо как рехнулись. Три тетрадки рассказами про себя и про него исписали. Что-то в интернет на Фикбук выкладывали, правда, их там разнесли по полной. Зато они подружились еще с двумя… козами с нашей параллели. И когда их стало четверо, начался караул. Ну там, ходили по пятам, домой являлись, звонили, в «Вконтакте» писали всякое. Самое смешное – я сама видела! – что подойдут к нему и не знают, что сказать. Стоят как идиотки, таращатся и хихикают. Лиз, это вот вообще нормально, нет?
Та замотала головой – конечно, ненормально. Какие могут быть варианты? А Сашка продолжила, чувствуя, что с каждым следующим словом ей становится немного легче:
