– И Молчанов в том числе, – мрачно сказал Семен. – Знаешь, мы ж десять лет приятельствовали и бродили по одним станциям, в дозоры и походы – везде вместе…
– Не трави душу. Ну, идет? Как думаешь, не обидит парня эдакая моя хитрость?
– Он, по-твоему, придурок, что ли?
– Как раз наоборот – это-то и пугает.
Симонов улыбнулся. Так и подмывало вернуться в палатку, поглядеть, оказался ли он прав: тоже ли Кай подумал про Алексея, или нет. А еще было очень тепло и радостно от того, что с ним считались. Замечательный боевик Семен, которого очень уважали и на Нагатинской, и на самой Ганзе, и сталкер Кай, Тихая Смерть – гроза всех ублюдков и душегубов подземки, – старались не задеть его, Влада, глупые юношеские чувства! Такое отношение дорогого стоило, и он готов был в лепешку расшибиться, но разговорить Дину. Да и жизнь отдать за таких друзей точно не жаль.
Глава 17
Вздернутый аккуратный носик распух и покраснел, под красивыми серо-голубыми глазами резко обозначились тени, да и на самих белках сосуды полопались. Темно-каштановые кудри поблекли и висели паклей. Понятно теперь, почему Дину отпустили с работы. Смотреть на нее, такую, оказалось откровенно больно. Жалость и сочувствие мешались с чем-то липким и гадким, нашептывающим дурным счастливым голосом, что вот тебя, сироту и одиночку, сознательная потеря близких миновала, и как же хорошо! А вслед за этой мыслью приходило воспоминание: о том, как смотрел из темноты туннеля на бессознательного, связанного Кая, а потом срывался с места и бежал, стоило носатому наставить на сталкера пистолет. И снова омерзительный голос шептал о том, что нельзя ни к кому привязываться и советовал внимательно посмотреть, в кого превратила себя эта несчастная девушка. Затем снова вспоминалось…
«Хватит! – мысленно осадил Влад самого себя. – Я здесь по делу!»
Он провел ладонями по лицу. Дина сидела одна в довольно просторной палатке, но дышать было трудно. Воздух казался спертым и тяжелым.
– Хорошо, что ты зашел, – проронила девушка бесцветным, дрожащим голосом. – Тебе ведь она нравилась, правда?
– Очень, – не стал кривить душой парень.
– Как и всем. И мы ведь с ней всегда вместе были, – Дина всхлипнула, – я, как подумаю, что это наш знакомый, общались между собой, гуляли, смеялись, так… так… – раздались рыдания, Влад и сам не осознал, когда девушка очутилась у него в объятиях, горько плача на его плече.
По куртке его растекалось мокрое пятно, а Дина все никак не успокаивалась. Симонов же чувствовал, что утешать ее и не нужно. Он просто прижимал ее к себе, гладил по волосам и позволял выплакаться, и точно сломал бы нос любому, кто увидел бы в его действиях намерение подкатить к убитой горем девчонке.
Кажется, прошла вечность, когда Дина отстранилась и взглянула на него в упор.
– Спасибо, – губы дрогнули, как и голос, но новой истерики не последовало. – Спасибо, что пришел, – повторила она. – И за то, что не утешал и не сочувствовал – спасибо. Тем более, не стал подбадривать – спасибо-спасибо-спасибо!
– Дин… – Влад взял ее за руку и слегка сжал тонкие пальцы, мимолетно удивляясь, насколько они кажутся маленькими и хрупкими – совсем как у ребенка. – Не нужно.
– Да я… – она вздохнула свободнее. – Просто удивительно. Ко мне кто только не приходил уже. С мамой Маши мы вдвоем прорыдали, наверное, с час, но вот остальные… с чем только не лезли. Одна… дрянь, даже выдала, что я, мол, теперь стану считаться первой красавицей станции и, типа, это повод для радости и гордости. Слышал?! Машу убили, а я радоваться и гордиться должна. И чем?! Титулом «мисс Нагатинская»! Тьфу! Вот ведь скотина! Свинья малолетняя!
Парень не спрашивал, кто это мог быть. Да ему и не требовалось. Он хотел узнать конкретно про Марию и Алексея. Где-то очень тихо, в уголке сознания его настойчиво стыдила совесть, ведь если бы не дело, он вряд ли сюда пришел бы. Однако Влад гнал ее и усмирял искренним желанием отыскать убийцу и наказать за содеянное.
– Я понимаю, мы с вами – младшими – плохо обходились, – продолжала Дина. – Ты, пожалуйста, зла не держи. Особенно на нее, ладно?
– И в мыслях не было.
– Маша очень веселая была и… легкая – наверное, самое лучшее слово, и… отзывчивая. Мне однажды мальчик один глянулся, но тот, разумеется, прежде Машу увидел. Так она специально ему отказала, даже говорить лишний раз не хотела.
– А ей самой? – осторожно поинтересовался Влад. – Неужели никто не нравился?
– Рядом с ней много парней крутилось. Несколько таких красавцев: боевиков-дозорных, с которыми хоть сейчас в другой конец метро уйдешь, и ни разу не пожалеешь, – вздохнула Дина. – А глянулся ей Алексей. Не знаю, почему. Поставить он себя умеет, конечно, разговаривает грамотно, может любую беседу поддержать – этого не отнимешь. Однако мне его рожа всегда казалась отвратительной. Бровей и ресниц, считай, нет вообще – редкие, короткие и белесые. И глаза… как посмотрит, то хоть стой хоть падай – одно слово, рыба холодная. Мы его даже временами селедкой промеж себя звали. Была до Катаклизма, ее солили. И вот… в общем, мы как представили – открываешь банку с рассолом, а там рыба мертвая, и глядит на тебя неподвижным глазом… брр…
Парень тоже скривился, подумав, что после такого рассказа ни за какие блага мира есть эту самую селедку не стал бы. Разве что с голоду умирал бы. Но с голодухи люди даже крыс ели и не морщились, у некоторых совсем уже одичавших доходило и до каннибализма.
– А Маше Алексей действительно нравился, она с ним единственным ходила в туннели гулять. У нас ведь здесь укромных мест нет, все на виду.
Влад кивнул, очень стараясь выглядеть отрешенно-спокойным и ни в коем случае не выдать своей заинтересованности.
– Только ты не подумай чего. Они просто беседовали. Самое большее – целовались. Маша… она не такая. Слышишь? Не как Клава, которая считает не зазорным жить с Винтом, а в его отсутствие – еще с кем-нибудь… ой! – и она, мгновенно умолкнув, прикрыла рот ладонью. – Это не моя тайна, ты только не…
– Не выдам, – пообещал Симонов. – К тому же доброхотов и без меня на станции хватает, Винт давненько в курсе.
– Не понять мне этого, – вздохнула Дина, – вот совсем. Может, все дело в том, что они взрослые, им без разницы, с кем и когда?
– Не знаю, – пожал плечами Влад. – Мне, скорее всего, тоже подобного не понять. И, к счастью, на Винта с Клавой смотреть и не обязательно. Мне мама и отец Глеба больше по душе. Они ведь еще до Катаклизма познакомились.
– Это-то да… – вздохнула Дина. – И знаешь, права пословица: любовь зла – полюбишь и козла. Почему-то по закону подлости самым красивым приходится влюбляться в этих самых козлов. Видать, нормальные парни примелькались…
– Глаз замылился, – подсказал собеседник.
– Ну да. А Алексей выделялся на фоне всех остальных, вот Маша на него и запала, – произнесла девушка. – Ходили-ходили. Вроде, все хорошо у них было, общались, разговаривали, целовались украдкой, но точно определенных границ не переступали. А потом вдруг Алексей к Маше охладел. Беспричинно. И ведь не ссорились, и у Маши никого нового не появилось, и он ни на кого глаз не положил. Странно.
