Все это казалось невозможным, и в то же время безмолвное доказательство было у нас прямо перед глазами, вырезанное в сердце горы и окруженное похожим на могилу городом.
– Мир гораздо старше, чем вы можете вообразить, – заключил Френ.
Кайрек подал Табену знак подняться.
– Пора возвращаться. Мы пробыли в пещерах чересчур долго!
– Мне нужно сделать еще несколько эскизов! – Туло стоял на коленях у разложенных веером листов пергамента и отчаянно орудовал то мелом, то карандашом – намечал, выделял тон, накладывал тут и там тени.
Беллуа продолжал стоять на коленях.
– Какой же я глупец!
– Нет, добрый Беллуа, – сжал его плечо Мабир. – Все не так просто.
– Я думал, что сумею найти здесь способ добиться снисхождения для Майи и остальных. Но если Расаал узнает об этом зале, плиты попросту уничтожат. Ибо изображения бросают тень на то, во что мы якобы должны верить.
– Не на все, – возразил Мабир. – Если его увидит Аддай, он, конечно…
– Его долг – защищать Расаал, а не сомневаться в его учениях. Ты не понимаешь, Майя, против тебя выступаю не я и даже не Аддай, а сам Храм. Вначале я должен был замять историю с Гетигом и выяснить, где правда, а где ложь… Я самоуверенно полагал, что истина будет на стороне Коррузона. Но Аддай приказал мне полностью тебя опорочить и, если не выйдет, убить, а дракона твоего уничтожить.
Далекий грохот водопадов смешался со стуком крови в ушах.
– Почему?
– Потому что ты угрожаешь заведенному порядку. Ты олицетворяешь ересь, которой нельзя позволить вернуться в наш мир, – что Коррузон и Его храм тоже временны. На кону стоит слишком многое. Расаал никогда тебя не простит и никогда не признает. Ты для них – яд. Ты должна быть устранена. У Расаала нет другого выбора. Тебя будут преследовать до самой смерти.
Сердце тяжело забилось.
– Тогда что за Авар этот Коррузон?
Беллуа покачал головой.
– Если Авар – отражения нашей веры, то что такое Эдимму? – я сумела произнести имя существа-тени лишь шепотом, боясь его пробудить. – Какова его природа? Что оно отражает? А Утукку? – я повернулась к Френу и Мабиру, ожидая услышать хоть что-нибудь, однако они оба словно воды в рот набрали. – И что это такое? – я ткнула в изображение Дэйхака. – Оно ведь тоже похоже на дракона, верно?
Никто не ответил.
Откуда-то сверху донеслись треск и шипение. Мы вскинули головы и увидели, как от потолка откололась глыба льда и рухнула, подняв тучи брызг, в неподвижное озеро. Звук удара грохотом отразился от стен. Тысячи крошечных осколков закружились в воздухе, как снежинки.
– Аддай наверняка узнал, что мы пропали, – поторопил нас Кайрек. – Надо уходить.
– Пусть мальчик рисует! – взмолился Мабир. – Пусть, пока не устанет. Нет ничего важнее этого свидетельства.
– Надо надеяться на лучшее, – лицо Беллуа превратилось в ледяную маску. – Возможно, Коррузон использует случившееся, дабы очистить Храм, изгнать из его стен неправедные силы. И что Он явился в обличье Гетига, дабы привести нас к сим реликвиям.
Френ и Мабир переглянулись.
– Согласен, – заметил Мабир. – Хотя, может, ты ищешь оправдание, цепляясь за свои верования.
Беллуа всплеснул руками.
– Я не знаю ни что делать, ни во что верить!
– Ты должен изложить свои доводы, – произнес Мабир. – Или это была воля Коррузона и все окончится хорошо, или же это была не она. И тогда ты получишь ответ. Неважно, к добру или к худу, но люди должны узнать Истину о пещерах.
Беллуа долго рассматривал Мабира печальным и горьким взглядом, пока старый дхалла не сжал его плечи руками.
– Не теряй веры, Беллуа. Ты постиг Истину, пусть пока и не уверен, чем она является на самом деле. Но это вера на ступень выше. Даже перед ликом неопределенности наружу проступает лучшая сторона твоей души.
Беллуа схватился за руки дхаллы так, будто иначе мог упасть, но взор его был устремлен не на Мабира. Беллуа смотрел прямо на меня, словно я могла ему что-то объяснить. Однако в моей голове царил хаос. Учения Расаала. Смятение Мабира. Загадки, которые подбрасывал мне Френ. Козни Беллуа. Абсолютная, непреклонная вера Аддая. Сомнения моего отца. Даже проклятие матери, которое до сих пор таилось где-то глубоко внутри. Боги! А я-то думала, что давно его сняла.
Наконец мне на ум пришло одно слово. Единственное, что имело хоть какой-то смысл.
– Истина, – произнесла я вслух, обращаясь к Беллуа.
И к самой себе.
Френ кивнул.
– У Аши много имен – Почтение, Любовь, Покорность. Но главное среди них – Истина.
Беллуа не отводил от меня умоляющего взгляда.
Наконец, он кивнул.
– Майя, – прошептала Кейрр.
И тут я поняла, что наши драконы прислушиваются к чему-то, затаив дыхание. Сверху вновь донесся треск, и в озеро, взметнув гейзер брызг, рухнула вторая глыба.
– Ты уверен, что потолок достаточно крепкий? – спросил у Беллуа Кайрек.
– Он продержался тысячи лет и…
– Тихо! – воскликнула я, и они умолкли.
Отголоски удара постепенно рассеялись, и я уловила новые звуки – не эхо и не шум воды, а удары множества крыльев где-то далеко вверху. А потом я увидела тени, мельтешащие в безумной пляске. Я подошла к краю амфитеатра, к свету и осторожно выглянула наружу.
– Авар, помогите… – выдохнула я.
Под высоким потолком, у самого льда, подобно стае летучих мышек в сумеречном небе вились дюжины темных, рваных чудовищ.
Ужасы.
47
– Как думаешь, они нас заметили? – прошептал Кайрек.
– Нет, вряд ли. Они раздирают потолок.
– Зачем? Чего они добиваются?
Я содрогнулась.
– Они хотят выбраться наружу.
– Разве они не знают, как выбраться? Почему именно сейчас?
– У них нет своего разума, что-то должно их направлять. В пещерах нет пищи, и они, конечно же, были в спячке, но что-то их пробудило. Не думаю, что мы.
– Но что тогда? – Кайрек в испуге попятился.
Я посмотрела в его широко распахнутые глаза и не смогла заставить себя произнести «Эдимму».
– По седлам, – вполголоса скомандовал Кайрек и, забравшись на спину Табера, протянул руку Френу.
Я заняла свое место на спине Кейрр. Солдаты драконерии даже не спешивались.
– Дхалла, мерихем, – обратился к ним Кайрек. – Прошу, быстрее.
