— Всё! — выдохнул Шейн. — Теперь по салунам другой слух пройдёт! О том, как Ларедо Шейн завалил самого Теодора Чугу! Ты всегда мог заарканить удачу, а я только навоз месил да пыль глотал! Теперь — всё!
Выстрелить он не успел — длинная индейская стрела вошла ему в спину и вышла из груди, накалывая сердце, как на вертел. Ларедо выронил «ремингтон», в горле у него булькнул и застрял крик, а глаза выразили безмерную детскую обиду — Госпожа Удача снова ему изменила…
А Гонт заскулил, с ужасом таращась за спину Чуги.
Помор развернулся, выхватывая «смит-вессон», — и опустил ствол.
В пяти шагах от него стояли конные индейцы. Каухкан Одинокий Волк, Илхаки Красный Томагавк, Скаатагеч Выжидающий Ворон, Танух Бьющая Птица. Все они были здесь. Их лица, бесстрастные, как у статуй, не выражали ничего — ни гнева, ни торжества.
Каухкан поднял руку и произнёс довольно выспренне:
— Здравствуй, мой бледнолицый брат.
Подумав, что у тлинкитов свои понятия о пафосе, Чуга тоже приветствовал своего недавнего мучителя:
— Приветствую тебя, о краснокожий брат мой.
— Танух больше не сможет охранять дочь Седого Бобра.
— Дочь Седого Бобра станет моею скво в Месяце Падающих Листьев.
[180]
Одинокий Волк кивнул одобрительно.
— Прощай, мой бледнолицый брат, — сказал он. — Мы уходим — и забираем этого трусливого койота, — Каухкан небрежно кивнул на слабо трепыхавшегося Гонта.
— Он твой, мой краснокожий брат. Хау.
Танух с Илхаки соскользнули с коней, мигом повязали миллионщика и уложили его на вьючную лошадь. На какое-то мгновение лицо Тануха утратило каменное выражение, и он шепнул:
— А чего он…
Фёдор скупо улыбнулся и постоял, провожая индейцев. Потом он вздохнул. Брезгливо обойдя труп Ларедо, вскочил на воронка и шагом двинулся домой. Вороной был недоволен, его пугала кровь, ему хотелось бежать, но Чуга осаживал его. Он слушал — и услышал.
Тонкий человечий вой взвился из леса, срываясь в визг, в нутряной клёкот.
— А ты не подличай, — буркнул помор и послал коня рысцой.
Подъезжая к Ла-Роке, он увидал бакборд, которым правила Наталья. За нею, как гвардейцы за каретой королевы, скакали бакеры — близняшки Гирины, Фима и Семён.
Тихонько засмеявшись, Чуга поехал навстречу.
…Причудливо завита нить человеческой судьбы! Думаешь одно, грезишь, мечтаешь, а выходит совсем иначе. «Дорожка к счастью» бывает прямой только на тихом озере в лунную ночь, а жизнь, случается, такие загогулины выписывает, что просто диву даёшься.
А ты верь, надейся да люби. Вот тебе и весь сказ.
