Так и уехал, даже палок не взял. Авинов насупился было, да скоро ему в голову пришло, что не следует вести себя подобно дитяте. Старик прав, за ним опыт, а ты и на лыжах-то стоишь еле-еле, дай бог не упасть. Успеешь ещё спину прикрыть старому.
Хм… Старый… Ага… Вот тоже вопрос: как к Исаеву обращаться? Он-то, по привычке, с ним на «ты», как и подобает однополчанам, а Кузьмич всё выкает.
И что делать? Тоже к Исаеву на «вы»? Обидится, старый хрыч…
У него ж это святое — и выканье, и «ваш-сок-родь».
Привязка такая к временам имперским, когда «за царя, за батюшку, за веру!», к тогдашнему порядку и благообразию.
Кирилл усмехнулся: господи, чем только его голова забита!
Тут смерть рядом ходит, Троцкий лютует, а его манеры занимают…
Похрустывание снежка озвучило явление Исаева.
Покряхтывая, Елизар Кузьмич выехал из-за дерева, волоча под мышкой ещё пару лыж, палки он нёс в другой руке.
За спиной у него висела винтовка.
— Пожалте, ваш-сок-родь! — сказал он не без гордости.
— И что бы я без тебя делал… — ворчливо сказал Авинов, лишь бы польстить.
— Дык, ёлы-палы… — хмыкнул ординарец. — Служба!
Кирилл быстренько экипировался, и, вдвоём с Кузьмичом, они рванули лесом, забирая к югу.
То слева, то справа раздавались командные голоса, слышалась ругань.
Иногда между деревьями мелькали силуэты курсантов, но на беглецов никто не обращал внимания — в сумерках их принимали за своих. На лыжах? Стало быть, наш!
Вдалеке засвистел паровоз, хлопнул одинокий выстрел, ещё один.
И тишина…
Даже курсантов не стало слышно. Отдалились, наверное.
Закатное солнце протягивало длинные тени, пряча лыжню в их чересполосице.
Авинов быстро согрелся и малость освоился с лыжами, хотя надевал их в последний раз в детстве.
По всему получалось, что бронепоезд догнал их почти у конечной станции — маленького полустанка на подступах к Борисоглебску.
А дальше составы просто не ходили, дальше пролегала линия фронта.
— Кажись, вышли к полустанку, — сказал Кузьмич. — Обойдём?
— А зачем? — спросил Кирилл, шмыгая носом. — Троцкий тут если и объявится, то лишь завтра, когда починят пути и поймут, что нас среди задержанных нету.
— Или когда трупы обнаружат…
— Ну их ещё найти надо. Вперёд!
За полустанком стояли в ряд деревянные бараки, там кучковались бойцы 1-й Революционной армии.
Сразу было видно, что слухи о близости Предреввоенсовета до них ещё не дошли, а такое понятие, как надёжная связь, не сочеталось со всеобщим развалом и разрухой.
Даже недалёкие взрывы никак не повлияли на житие красноармейцев.
У самых путей находилась столовая и агитпункт, на стену которого была наклеена газета «Правда» недельной давности, а за путями располагался военно-контрольный пункт.
У его дверей маячил красноармеец с винтовкой. Авинов направился туда.
Часовой встрепенулся было, но, встретившись взглядом с Кириллом, отступил, давая пройти. Исаев остался снаружи, «лыжи стеречь».
Начальство обнаружилось внутри.
Это был седоватый, моложавый человек лет пятидесяти, в галифе, в сапогах, начищенных до блеска, и почему-то в рубахе с вышивкой у ворота.
Лицо его было распаренным — видать по всему, чай дул.
Завидев вошедшего, начальник привстал, даже брови насупил.
— Кто такой? — спросил.
— Комиссар Юрковский, — небрежно ответил Кирилл, после чего ткнул начальнику под нос мандат с подписью Ленина.
Тот мигом вспотел, вытянулся «по-старорежимному» во фрунт
[32] и отрапортовал с явным малороссийским акцентом:
— Начальник ВКП Черноус! Боремся со шпионством, товарищ комиссар!
— Молодцы, — кивнул Авинов. — Вот что, товарищ Черноус, нас двое, и мы на ответственном задании, требующем соблюдения секретности…
— Понял, — перебил его начальник ВКП и снова вытянулся: — Виноват, товарищ комиссар!
— Нам нужны две свежие лошади и немного фуража в дорогу, — терпеливо сказал Кирилл. — Обеспечить сможете?
— Обеспечим! — с жаром заверил его Черноус. — Всё будет в лучшем виде, товарищ комиссар!
Четвертью часа позже Авинов с Исаевым покинули ВКП, отправляясь верхом в сторону Поворино.
Там проходила линия фронта…
Глава 4
ЛИНИЯ ФРОНТА
Газета «Южный край»:
Малороссийская армия под командованием генерала от кавалерии А. Драгомирова перешла в наступление, заняв Умань.
Опереточную Украинскую Народную Республику, возникшую в пору смуты, упразднил «Его Светлость Ясновельможный Пан Гетман Всея Украины» Павел Скоропадский.
Этот ставленник германского кайзера провозгласил не менее «самостийную та незалежную», чем УНР Украинскую державу. После отречения Вильгельма II власть в Киеве опять поменялась, доставшись Симону Петлюре, продолжившем «украинизацию», начатую Скоропадским.
Его гайдамаки в смешных синих жупанах таскались по Киеву с лестницами, снимая вывески на русском или закрашивая их…
Зато как Симон Петлюра прогибался перед немецкими оккупантами, помогая тем вывозить в рейх миллионы пудов ворованного хлеба, скота, железной руды, конопли, льна, яиц, сала и даже чернозёма!
Аппетиты этого малоросса впечатляют, ибо на картах петлюровцев Украина простирается далеко за Волгу, до Кавказских гор, занимая Саратов, Кубань и земли Всевеликого Войска Донского!
Именно гайдамаков Петлюры приходилось гонять драгомировцам, прежде чем они сразились с германскими войсками, коих в Малороссии скопилось два армейских корпуса…
Зимою в степи ох как холодно бывает.
Особенно когда задуют ветра, завоют, запуржат, весь белый свет укрывая за снежным мельтешением.
Человек без навыка легко с дороги собьётся, заплутает — и волки станут его могильщиками.
Кириллу с Кузьмичом повезло — погоды стояли холодные, но ветра не было, а с ясного неба светила луна, заливая серебром да синью унылую равнину.
Прибитые ветрами снежные намёты держали хорошо, лошади не проваливались — шагали, похрупывая мёрзлой ледянистой коркой, и две цепочки следов утягивались на север. На красный север.
