— Капитан Гулевич! Батарею на позицию!
Едва слышный, донёсся спокойный голос артиллерийского капитана Гулевича, командира 1-й батареи: «Передки к орудиям! В передки! По коням! Вперёд! Рысью ма-арш!..»
Подскакивали на ухабах передки, срывались плохо подвязанные винтовки, котелки, вещмешки.
Пушки с грохотом и лязгом, расшвыривая снег, вылетели на передовую.
— Налево кругом! — командовал Гулевич. — Стой! С передков! Прямо по окопам! Прицел пять-ноль! Огонь!
Батарея открыла беглый огонь и била почти в упор — снаряды летели над головами дроздовцев.
Чуть дальше заговорила 7-я гаубичная.
— По пехоте! Прямой наводкой! Гранатой! Прицел сорок пять! Беглый огонь!
В степи показались густые цепи красных. С правого фланга заблистали шашки.
— Кавалерия!
— По кавалерии, пальба батальоном!
Большевистские цепи надвигались, накатывался вой, кашель, звон манерок и глухие крики: «За советскую власть!», «Бей кадетов!», «Смерть золотопогонникам!», «Вперёд, товарищи!».
Гулевич надрывался:
— Стой! Отставить гранаты. Шрапнелью! Прицел сорок!
Рядом отдавал команды Туркул:
— Батальон, поротно в цепи! Вторая, четвёртая роты слева, первая и третья — справа. Ровным шагом! Дистанция между бойцами в цепи — четыре шага!
Командиры рот, выхватывая револьверы, уводили в бой своих солдат:
— Вторая рота, за мной!
— Четвёгтая гота, с Богом, в атаку!
Красные на ходу били пачками,
[64] да только и белые патронов не жалели.
— Господа, прицельный огонь по наступающим! — кричал полковник.
— Батальон, вперёд! За Россию! Ур-ра-а!
Авинов аж пританцовывал от нетерпения, ожидая, когда же Туркул пошлёт его бронероту.
И вот дождался — в распахнутом тулупе, разгоряченный, румяный, пышущий паром, подбежал полковник.
— Капитан! — крикнул он. — На пути прорвался эшелон красных! Это будённовцы! Полотно взорвано, но красные всё равно контратакуют! Здесь-то мы справимся, а вам приказываю отбить контратаку!
— Слушаю, господин полковник!
Кирилл метнулся к текинцам.
— По машинам! Первый и четвёртый взвод — за мной!
С ходу запрыгнув в «Остин-Путиловец-Кегресс», начальником которого был Саид Батыр, Авинов пролез в башню, к пулемёту.
Как же тут тесно…
В тусклом свете электролампочек стенки, обшитые войлоком, сходились так близко, что, начнись болтанка, и приложишься к обеим. По очереди.
— Вперёд!
Первым взводом командовал как раз Саид, под его началом было пять пулемётных бронеавтомобилей, пара грузовиков и мотоциклисты-разведчики.
Последними заправлял юнкер Анатолий Прицкер, тот ещё сорвиголова.
— Заворачивай! — прокричал Кирилл, пригибаясь к щели амбразуры. — По целине! Жми!
— Ходи целина! — передал Саид водителю. — Пути нет хода!
Железнодорожные пути впереди плавно заворачивали, обходя курганы, заметённые по макушку.
Кое-где ветер выдул снег, оголяя чёрные склоны, будто присыпанные углём.
Красные кавалеристы наступали в стороне, по левую руку, их привечали огнём пулемётов, и лава выдыхалась, прореженная струями свинца.
Неожиданно будённовцы заинтересовались броневиками у себя на левом фланге.
Винтовочные пули продолбили градом по броне.
Авинов тут же развернул башенку в сторону кавалерии и ответил из «гочкиса» — пулемёт весело загоготал, посылая горячие «приветы».
— Давай, давай, Саид…
Вот и станция!
«Дроздовец» подорвал не только мостик у станции, но и само железнодорожное полотно — искорёженные рельсы загнулись бивнями чудовищного мамонта.
Красному бронепоезду «Углекоп» не повезло — по всей видимости, машинист растерялся и на всём ходу врезался в развороченные пути двумя бронеплощадками.
«Эх, — подумал Кирилл, — рацию бы сюда!»
Да нет, ламповые передатчики пока что лишь в папочке его драгоценной…
Чертыхаясь, Авинов с лязгом распахнул боковую дверцу, впуская внутрь ветер.
Слава богу, бронезаслонки на кабине «Гарфорда», грузно колыхавшегося напротив, были опущены.
Из кабины выглядывал Умар и скалился.
— Ума-ар! — завопил Кирилл, придерживая кожаную фуражку. — Из пушек по бепо.
[65]
Текинец кивнул, словно боднул воздух, и «Гарфорд-Путиловец» добавил газу.
Ещё четыре пушечных броневика потянулись за ним следом, вытягиваясь цепью.
Развернув башни на ходу, они открыли беглый огонь, расстреливая «Углекопа» в упор.
На бронепоезде от разрывов гранат начались пожары. Чудилось, сама железная броня горела.
Проскакивая дым и пламень, по насыпи покатилась команда бепо. Авинов тут же открыл огонь из пулемёта.
Красные тоже не собирались сдаваться, отвечали залпами.
Один из «Гарфордов» отдалился от насыпи, вблизи которой существовала какая-никакая, а мёртвая зона, и попал под удар пушки с бронепоезда.
Взрывом броневику оторвало заднюю ось и чуть не опрокинуло.
Занятно, что наводчик в башне не пострадал, метким выстрелом всадил снаряд в бронепаровоз.
Тот сразу окутался облаком ревущего пара.
— Сердар! Там эшелон!
— Вижу!
Прикрытый бронепоездом, на путях застрял воинский эшелон. Впереди у него торчал «Углекоп», а в сотне саженей позади — взорванный мост.
«Гарфорды», миновав бронепоезд, расстреливали теплушки беглым огнём.
Толпы красноармейцев с завыванием прыгали на насыпь, вытаскивали лошадей, а те без настилов падали и ломали ноги.
Пронзительные крики, ржание, храп, стоны, пальба — всё мешалось в жуткое шумство войны.
Внезапно до Кирилла донеслось глухое «ура» — это красноармейцы из эшелона соединились с командой бронепоезда.
И ринулись в атаку.
Пули загремели по броне, стараясь пронзить сталь, впиться, ужалить.
С путей застучал «максим», с крыши вагона ему вторил другой, но текинцам под бронею всё было нипочём.
Отряд красных рванул к броневикам, почти все из них полегли, но трое добрались-таки.
