Один из них с матами полез на башню.
Саид просунул маузер в прорезь амбразуры и выстрелил, уткнув дуло в брюшко. Готов.
Но место погибшего тут же занял другой, оказавшийся ловчее. Взгромоздившись-таки на башенку, он принялся тыкать в амбразуру ствол винтовки.
Нажал на курок, и Авинов чуть не оглох, а лицо его опалил пороховой жар.
Пуля, мерзко взвизгнув, впилась в стенку, но губительным рикошетом не ушла, застряла в войлоке.
Кирилл отворил верхний люк и высунулся наружу.
Прямо перед собой он увидел оскаленную морду в треухе.
Сразу достать револьвер Авинов не догадался, поэтому действовал по-крестьянски — заехал кулаком в эту самую морду, да от всей души.
Красноармеец свалился неудачно, его ноги угодили под гусеницу. Истошный вопль сподвиг Саида дать задний ход и додавить вражину, чтоб не мучился.
В это время пулемётчик с поезда дал длинную очередь, и, если бы не крышка люка, похороны со всеми почестями были бы Кириллу гарантированы.
Авинов мигом ссыпался обратно, под условную защиту не шибко толстой брони.
— Сердар! Бепо!
— Что там?
— Они пушка вертеть!
В самом деле башня, заклиненная было точным попаданием одного из «Гарфордов», ожила и развернулась, ловя в прицел своих механизированных противников.
Выстрел ударил гулко, аж броня загудела.
Снаряд упал с перелётом, разорвавшись среди какого-то станционного здания, ранее уже превращённого в руины.
Визжащие осколки посекли броневик, расколотив левую фару.
Кирилл схватился за флажок, чтобы высунуться и дать отмашку пушечному взводу, но те и сами разобрались.
«Гарфорд-Путиловцы» сдали задом, чтобы ничто уже не мешало башням разворачиваться, и выдали нестройный залп.
Однако накрытие вышло куда более впечатляющим — это подключилась 1-я батарея.
Калибр её орудий был побольше, чем у броневиков, и результаты не замедлили сказаться — снаряды просадили клёпаные борта бронеплощадок и рванули внутри, ставя точку в недолгом послужном списке «Углекопа».
Немногие уцелевшие красноармейцы поспешно бежали, бросая винтовки и раненых.
Были и совестливые, которые тащили невезучих товарищей.
Такие попадали в плен — Авинов с облегчением разглядел в амбразуре наплыв дроздовцев, занимавших станцию с правого фланга.
Вот и капитан Иванов впереди своей роты, а вот и сам Туркул на верной своей Гальке верхом.
Кирилл коротко выдохнул — первый его бой в качестве командира роты закончился.
Продвигаться в голую степь смысла не было, поэтому первый батальон закрепился на станции.
Путейцы починили полотно, отогнали дымящийся бронепоезд в тупик. Паровоз, радостно свистя, словно поздравляя дроздовцев с победой, притащил их теплушки и замер перед взорванным мостом, пуская контрпар и лязгая сцепками.
«Дроздовец» капитана Рипке подкатился следом, становясь в боевое охранение.
Авинов оббегал свою бронероту.
Слава Богу, убитых не было. Двоих ранило заклёпками, вышибленными близким разрывом снаряда, — благо что в сам броневик не попал.
Ещё одного легко контузило — того самого наводчика с «Гарфорда», потерявшего заднюю ось.
Вот ею-то Кирилл и занимался.
Своими силами такой ремонт он бы в жизни не одолел, помогли деповские.
Полдня проваландались, но поставили-таки бронеавтомобиль «на ноги».
Сестрички милосердия, врачи, а также их добровольные помощники из дроздовцев и казаков устраивали раненых в зачуханном вокзале. Гулевич выдвинул свою батарею на окраину Государева Байрака, в небе кружилась пара «Анаде»,
[66] один из взводов 1-й Особой автоброневой роты постоянно дежурил между железной дорогой и степью, не подпуская красных к брошенным окопам.
Остальные текинцы отдыхали.
Личный состав бронероты занял какие-то здания из тёмного кирпича, принадлежавшие железнодорожному ведомству.
Три брошенных дома смыкались буквою «П», образуя тихий дворик.
Джигиты были расслабленны, утратив даже обычную свою жизнерадостность.
Может статься, предстоявшая им ночь окажется последней из относительно спокойных — рано утром Днестровская, 1-я и 2-я Донские армии разовьют наступление по всему фронту, действуя в харьковском направлении.
А пока Саид разжёг костёр, обложив его камнями, и установил большой казан.
Текинцы сидели вокруг огня на чурбаках, молча смотрели в огонь. Возможно, вспоминали в эти минуты свои Каракумы, где пасли овец да верблюдов, и такой же костёр из наломанных плетей саксаула.
Исаев шумно втянул носом воздух.
— Чегой-то они там кашеварят?
— В меню будет шурпа! — улыбнулся Кирилл.
Глава 10
ПЛОСКИЙ ШТОПОР
Газета «Современная летопись»:
В Ирбенском проливе и окружающих Моонзунд водах разгорается противоборство, к которому приковано внимание всей Европы и Северо-Американских Соединённых Штатов.
Когда английские дредноуты «Айрон Дюк» и «Эмперор оф Индиа» приблизились к российским берегам, им навстречу вышел эсминец «Новик» и сделал обычный запрос.
Ответа не последовало, тогда командир эсминца передал британцам следующее: «Ваш курс ведёт к опасности!»
Англичане не вняли.
Они рассчитывали на своё превосходство в главном калибре — всего лишь на полтора дюйма большем, чем русские двенадцатидюймовки, — и в дальнобойности.
Британцы могли стрелять на сто двадцать кабельтовых (21 верста), русские же всего на девяносто. Однако русская полубригада линкоров уже вышла на дистанцию семьдесят кабельтовых. И дала залп.
Более тридцати орудий главного калибра выпустили бронебойные снаряды весом в тридцать пудов каждый.
«Айрон Дюк» был поражён четырьмя снарядами с «Императрицы Марии»: первый угодил в борт и вдавил броневую плиту чуть ли не на фут в прокладку из тикового дерева, вызывая течь, а второй, ударивший возле башни, просадил шестидюймовую палубную броню, перебив и переранив с полсотни человек команды. Пламя от разрыва снаряда достигло батарейной палубы и подожгло находившийся там кордит.
Третий и четвёртый снаряды попали «Айрону Дюку» в корму, причём один из них угодил под башню.
От взрыва башню подняло и опустило, заклинив в положении «на борт». Гидравлика не выдержала сотрясения, и орудийные стволы уткнулись в палубу.
