Или дождаться возвращения «Александра Невского» в Ростов?
Там выйти на Донком, сговориться с Мурлычёвым, угнать всей толпой этот аэроплан или «ильюшку» какого…
Ага, и прилететь сюда!
«Зачем пожаловали?» — ласково спросит Туркул.
«Да вот ахвицера вашего словить хотим и посылкой отправить!» Тьфу ты…
Да и не будет никто их тут спрашивать. Если даже и захватят они «Муромца», то об этом сразу станет известно.
Такую-то махину незаметно не уведёшь! И сюда сразу телеграфом: «Встречайте!» И встретят… Ох, что ж делать-то?
Одно Котову было ясно: затягивать с похищением нельзя.
Никак нельзя. Это сегодня Авинов здесь стоит, а завтра перейдут белые в наступление, и где его искать прикажете?
Тяжкие раздумья Степана были прерваны гулом моторов — над Государевым Байраком кружил ещё один «Илья Муромец».
«Илья Муромец», а иначе — ДИМ. С полностью остеклённой кабиной, обтекаемый.
Плавно снижаясь, он пошёл на посадку и коснулся лыжами наста, только снег взвихрился.
Котов быстро сунул маузер под куртку, за пояс, и пошёл встречать залётных.
Он оказался ближе всех к прибывшему аппарату.
Томин с артофицером и механиком отбыли куда-то в штаб, текинцы в чёрных кожанках возились со своими бронеавтомобилями, не отвлекаясь на всякие аэропланы.
А «Муромец» оказался не из простых — это был личный аэроплан Корнилова!
На таком Верховный правитель летал в Царицын, в Баку, в Крым и Константинополь. Так это что же, сам Корнилов прилетел?!
Тогда почему моторы продолжают вращать винты? Ждут кого?
По трапу-лесенке спустился молоденький офицер для поручений с новенькими погонами подпоручика на чистенькой шинельке.
И с кобурой маузера на боку.
Комсомолец отдал ему честь и отрекомендовался:
— Подпоручик Котов. С кем имею честь?
Молодой порозовел, вытянулся и отрапортовал:
— Подпоручик Костенчик! У меня приказ: срочно доставить в Ставку Главнокомандующего офицера Дроздовского полка капитана Авинова. Где я могу его найти?
Котов похолодел. С пронзительной ясностью он понял, что судьба предоставляет ему второй шанс, упустить который нельзя ни в коем случае, ибо подобное сумасшедшее везение просто не повторится.
Сейчас или никогда. Сейчас!
— Пойдёмте, поручик, — легко выговорил Семён, — я провожу вас.
Костенчик доверчиво пошагал впереди Степана, а тот завёл порученца в пустующее станционное сооружение, да и долбанул по голове рукояткой пистолета.
Подпоручик стал валиться, но Котов поддержал его, чтобы шинель не испачкалась.
Скинув лётную куртку, он быстро натянул на себя чужую шинель, чуток жавшую в плечах, но ничего.
Документы где? Ага, вот они…
Приказ… Пропуск… Предписание с печатью… Замечательно.
Оставив собственный маузер за поясом, он нацепил ремень с трофейным оружием.
Найти Авинова было несложно.
Вот и он, беседует с седым солдатом-бородачом. Ну, Котов…
— Капитан Авинов?
Беляк повернулся, оглядел Степана.
— Да, это я, — спокойно признал он.
Котов лихо отдал честь и отбарабанил:
— Подпоручик Костенчик! У меня приказ: срочно доставить вас в Ставку Главнокомандующего! Аэроплан ждёт! Вот приказ.
Белогвардеец нисколько не насторожился, оживился даже.
Мельком глянув на роспись Корнилова, он кивнул на прибывший «Муромец»:
— Это по мою душу?
— Так точно, господин капитан!
— Что ж, я готов.
Тут старикан, подозрительно посматривавший на Котова, сказал:
— Ваш-сок-родь, может, и я с вами?
Авинов вопросительно посмотрел на Котова.
— Поручик?
— Ну не знаю…
— Это мой ординарец.
— Ну можно, наверное…
Офицер кивнул и подозвал одного из текинцев:
— Саид! Меня вызывают в Ростов. Передашь полковнику, ладно? Вот приказ.
— Ага! — с готовностью сказал текинец. — Ух ты! К Уллы Бояру?!
— Да, Батыр, да, — ответил Авинов, посмеиваясь. — Ведите, поручик.
И «поручик» повёл.
На борту «Муромца» их уже ждали.
Щуплый «штабс» задвинул за вошедшими дверь, моторы надбавили оборотов, и лишь затем члены экипажа разобрались, что в шинели их Костенчика другой человек. Но было уже поздно.
Выхватив свой «родной» пистолет, Котов перебросил его в левую руку, а правой достал трофейный маузер.
Затолкав штабс-капитана следом за всеми в кают-компанию, он приказал:
— Взлетаем! Живо! Иначе положу всех!
Перепуганный пилот дал газу, аэроплан покатился по снегу, разгоняясь.
Пилотскую кабину от кают-компании отделяла лёгкая перегородка с двухстворчатой застеклённой дверью, так что авиатора за штурвалом было хорошо видно.
Котов махнул маузером, показывая, куда стать долговязому артофицеру.
— Оружие на пол! Живо!
Два нагана, кольт и парабеллум загремели по полу.
— Ты и ты! — Степан ткнул сначала в Авинова, затем в его ординарца. — Сесть в кресла! Вы — на пол и не дёргаться! Учтите, я — пилот, так что без всяких штучек. Эй, командир! Скорость подходящая, взлетай! Ну!
«Илья Муромец» с рёвом устремился вверх.
— Курс на Харьков!
— Вот оно что… — протянул Авинов. — Да ты красный! Троцкий небось послал?
— Угадал, золотопогонник! Товарищ Троцкий поручил мне доставить твою тушку, и я это сделаю!
— Ядрёна-зелёна! — смачно выразился старик. — Я-то сразу гнильцу почуял. У всех ихних партийцев на морде скотство прописано! Хрен сотрёшь!
— Заткнись, — посоветовал ему Котов.
Он чувствовал, как его нервы натягиваются, словно струны на колки, вот-вот лопнут.
Руки ходили ходуном, но страха не было.
Некая весёлая бесшабашность переполняла его.
Всё удалось! Приказ выполнен! Ну ладно, ладно — выполняется.
Но выполняется же!
Минут двадцать, а то и все полчаса Степан простоял у двери в тамбур-кладовку, держа под прицелом экипаж и пленных.
Лишь потом до него дошло, что можно и присесть.
Он устроился у стенки, на ящике с патронами, и с облегчением откинулся к гудевшему борту. Хорошо в «Муромце» — отопление от моторов, не замёрзнешь…
