— Ура, — коротко обронил Троцкий.
Российская Федерация, Ростов-на-Дону.
Проснулся Авинов рано, как всякий военный человек, но, пожалуй, впервые за долгие дни и месяцы выспался как следует.
Хоть и сна того было часов шесть от силы, но Кирилла ничто не тревожило, ничто не мешало задремать.
Да и с утра его не преследовало обычное беспокойство.
Конечно, положение на фронтах внушало серьёзные опасения, но сейчас прямая и явная угроза со стороны Совдепии и Антанты вызывала в Авинове не тревогу и страх, а злость.
«Спелись, гады! Ничего, вы у нас еще попоёте…» — вот в таком вот духе.
— Ваше высокоблагородие! — просунулся в дверь Исаев, впуская запах снега и крепкого табака. — Дык я… это… Бритовку-то навострил.
— Давай, Кузьмич. Хватит мне щетиниться!
— А то!
Прекрасная золингеновская бритва, «занятая» Исаевым ещё в пятнадцатом у немецкого офицера, схлопотавшего пулю от чалдона, смахивала щетину будто пёрышком. Раз — и нету.
Поправив чуток лезвие на ремне, Кузьмич довёл лицо подполковника, вверенного его стараниям, до немыслимого совершенства.
Оросив полотенце кипяточком, Кирилл малость остудил его и приложил к щекам, ощущая маленькое блаженство.
— Ух, хорошо!
Облачившись и мимоходом полюбовавшись на новенькие погоны, Авинов бодро зашагал в офицерскую столовую.
С завтраком флегматично расправлялся поручик Вирен, пребывая в гордом одиночестве.
Завидев начальство, поручик вскочил и был усажен обратно мановением руки.
— Сидите-сидите… Приём пищи не терпит суеты и чинопочитания.
На завтрак была перловая каша с тушёнкой и компот. Без изысков, но питательно.
Третьим в столовую прибыл генерал-майор Фёдоров.
Владимир Григорьевич ещё с порога вытянул обе руки, усаживая обратно подхватившихся офицеров.
С поклоном приняв свой завтрак от тут же расцветшей поварихи, Дарьи Семёновны, Фёдоров пристроился к подполковнику.
— Кирилл Антонович, — сказал он порывисто, — когда мы можем с вами поговорить?
— Насчёт ружья-пулемёта?
[71]
— Так точно!
— Да хоть сейчас!
— Отлично! — воскликнул генерал-майор, решительно отодвигая тарелку.
— Нет-нет, Владимир Григорьевич! — всполошился Авинов. — Вы ешьте, ешьте. Что о нас Дарья Семёновна подумает?
— М-да… Пожалуй, — согласился Фёдоров, покосившись в сторону поварихи, весьма ревниво относившейся к своей стряпне.
Быстро подъев полтарелки, он заговорил;
— Я весьма благодарен Корнилову за то, что он с пониманием отнёсся к моему ружью-пулемёту. В самом деле, винтовка Мосина всем хороша — и дальнобойностью, и пробивной силой. Вот только современная война в таком оружии не нуждается. Сами понимаете, мало кто из нижних чинов обладает исключительной меткостью. Да и зачем? С поражением живой силы противника на дальней дистанции неплохо справляются пулемёты. Солдату же приходится отбивать атаки и контратаки врага, находясь совсем рядом с ним, и здесь трёхлинейка теряет все свои преимущества. Зато проявляются все недостатки. «Мосинка» тяжела, длинна, да и пять патронов в обойме — этого слишком мало. Я потому и создал своё ружьё-пулемёт, дабы лишить русское оружие этих изъянов. Моя автоматическая винтовка короче, легче, у неё обойма на двадцать пять патронов, которые можно выпускать очередями. А это очень важно, особенно для новобранца. Поразить неприятеля одной пулей — всякий ли на это способен? Вот ваш ординарец — стрелок Божьей милостью, а основная масса какова? Но любой солдат, даже тот, кто впервые взял в руки оружие, покончит с врагом, выпустив по нему короткую очередь. За автоматическим оружием — будущее! Вы представляете, что будет, если белогвардейцы пойдут в бой, поголовно вооружённые ружьями-пулемётами?! Кто устоит перед их натиском? Да никто! Плотность огня будет такова, что никто головы не поднимет! При царе-императоре моими винтовками вооружили одну лишь роту 189-го Измаильского стрелкового полка. Нынче на Сестрорецком оружейном заводе разместили заказ на двадцать пять тысяч ружей-пулемётов. Вы не представляете, насколько это меня радует! Правда, во всём этом деле есть одна существенная проблема…
— Патроны?
— Именно, господин полковник, именно! Обычный трёхлинейный патрон
[72] слишком мощный для автоматики, он утяжеляет всю конструкцию, сводя на нет её достоинства. Ведь отдача-то сильная, и приходится все детали изготавливать более прочными. Поэтому ещё пять лет назад я разработал патрон меньшей силы, на две с половиной линии,
[73] каковые применяются в японских «Арисаках». Сейчас это тем более важно для нас, что на складах этих самых «Арисак» полным-полно, и патронов к ним в достатке. А Петроградский патронный завод наладил производство сих боеприпасов — по триста тысяч штук в месяц. Причём при тех же расходах обычных трёхлинейных вышло бы двести тысяч. Выгодно? Ещё бы! И это притом, что солдат берёт с собой максимум сто двадцать трёхлинейных патронов. На тот же вес придётся сто шестьдесят припасов к «Арисакам» и ружьям-пулемётам, Опять выгода!
— Владимир Григорьевич, — решился Авинов вставить слово, — я знаком с этими выкладками. И полностью разделяю ваше мнение, тем более что испробовал ваше ружьё-пулемёт в деле. Но ведь вы не об этом хотели поговорить?
Фёдоров энергично кивнул.
— Я хотел поговорить о… не скажу — о чертежах из известной папки, но о набросках пистолета-пулемёта. Им вплотную занимается Фёдор Васильевич, и мы уже по привычке называем новое оружие ППТ — пистолет-пулемёт Токарева.
[74] Вопрос вот в чём… Согласно секретным документам, с которыми я был ознакомлен, ППТ рекомендован под трёхлинейный патрон от маузера…
Кирилл кивнул:
— Да, Владимир Григорьевич, это так. Пистолетный патрон для ППТ — наилучший вариант. Хотя тут главное в ином… Знаете, будь сейчас мирное время, мы могли бы маневрировать, рассматривать варианты… Но идёт война, и времени нет вовсе. А трёхлинейный патрон… Ну вы же сами оружейник, знаете небось, сколько выходит бракованных стволов для трёхлинеек. А для ППТ их вполне можно использовать! И выпускать ППТ можно будет на том же самом оборудовании. Больше того, точной механической обработки потребует только ствол, затвору нужны усилия токаря и фрезеровщика, но не особые, а все остальные части и вовсе штамповка! Понимаете? Именно в этом вся суть — ППТ можно будет собирать буквально на коленке, в любой худо-бедно оборудованной мастерской! Короткий приклад, короткий ствол с дырчатым кожухом, дисковый магазин на семьдесят патронов — ни одна армия мира не обладает таким оружием!
