А сорок лет… Ну что — сорок лет?
Он миновал их, не прожив, переместившись в 1668-й транзитом через 2012-й…
С ума сойдёшь с этой хронодинамикой! Хренодинамика…
Хотя, по правде говоря, всякие темпоральные поля ныне мало волновали Олега. Личности таинственного недоброжелателя и покровителя занимали его куда больше.
Он никогда в жизни не попадал в такое положение, раздражающее своей дурацкой мистикой.
Некто «X» упорно желает его смерти, а некий «Y» заботливо оберегает «капитана Драя».
«Ангел-хранитель» сцепился с «бесом-погубителем», спасая душу Олега Романыча Сухова, и ни один лица не кажет!
Кто был тот здоровенный испанец, что встречался с Гаспаром Мясником? Какое отношение к нему имеет донна Флора? При чём тут балам? Что, вообще, творится?
Вопросы, вопросы…
И хоть бы один ответ!
…«Ундина» бросила якорь в устье Хагуа, где глубина была порядочной, но до берега всё же пришлось добираться на шлюпках.
— Бастиан и ты, Голова, — распорядился Олег, спускаясь в небольшой юркий вельбот, — остаётесь за меня. Бдите!
Врио капитана вытянулись во фрунт, а Сухов отбыл.
Хагуа растекалась в ширину футов на двести, стеснённая с обеих сторон джунглями. От воды цвета красного дерева несло тиной.
Индейская деревня располагалась чуть выше по течению реки, именно туда устремились пираты — голодные, а оттого злые, как медведь с больным зубом.
Крики и отдельные выстрелы, заполошное кудахтанье и ругань уже огласили лес-сельву.
— «Матка — курка, млеко, яйки! Шнелле, шнелле! — пробормотал, кривясь, Олег. — Партизанен — пуф-пуф!»
— Чего твоя говорить? — не понял Тлачтли.
— Моя говорить, что наши бравые ребятишки нажили себе врага.
А ребятишки, очень довольные «продразвёрсткой», уже вовсю гребли обратно.
Их каноэ и шлюпки были полны корзинами с овощами и маисом, худыми свинками и растрёпанными курами.
Индейские хижины горели, а зачистка продолжалась. Головорезы из команды Олонца гоняли скво с вислыми грудями, выкрашенными в красный цвет, резали индейцев-мужчин или пытали их, дознаваясь, где тут поблизости испанские селения, которые можно пограбить.
Краснокожие далеко не всегда понимали, чего от них хотят, и это воспринималось их мучителями как явное запирательство. Наказывалось оно одинаково — смертью.
Вот, прямо на глазах у визжащей жены, Франсуа Олонэ зарубил мужа — и слизал с сабли ещё тёплую кровь.
То ли опьяняло его убийство, то ли он так рисовался перед своими, но выглядело это гнусно, по-вампирски.
Сухов поморщился брезгливо.
Когда в его времени снимали саги о добреньких упырях и вурдалаках, о любви обычной девушки к вампиру, Олег всегда сомневался в нормальности героини.
Представьте себе тихий домашний вечер.
Жена сидит в кресле, смотрит очередной сериал по «ящику». Возвращается муж, облизывая губы.
«Приветик, любимый! — радостно говорит жена. — Ужинать будешь?» «Спасибо, — отвечает муж, — я тут, в подъезде, кошку поймал, крови выпил со стаканчик — перебил себе аппетит».
«Ну хоть салатиком заешь!» — ласково воркует жена.
«Эт-можно, — соглашается супруг, — а то изо рта кошатиной воняет…»
Тьфу!
Вампир — он и есть вампир. Нечистая сила, мертвец, регулярно оживающий, дабы испить крови смертных.
Франсуа Олонэ, по всей видимости, ушёл недалеко от упырей и вурдалаков.
Неторопливо пройдясь по деревушке, которую методично уничтожали «олонезовцы», Сухов приблизился к главарю и с усмешечкой поинтересовался:
— И как? Вкусно?
Олонец осклабился.
— А ты попробуй!
— Спасибо за угощение, но как-нибудь в другой раз.
Франсуа расхохотался и лихо бросил палаш в ножны.
— Пошли, Драй! Соберём совет и подумаем, что делать дальше!
Олег кивнул, даже речи не заводя об учинённом Олонэ беспределе. Толку-то?
Пираты на берегу уже вовсю палили костры, по-быстрому готовя еду — не сказать, что вкусную, но питательную.
Главное, чтоб побольше!
Утолив голод, флибустьеры подобрели. Во всяком случае, вернулись к свойству рассуждать.
— Жратвы мало, — заявил сиплым, испитым голосом капитан Бекель. — День продержимся. От силы два.
— Будем искать! — воскликнул Моисей Воклен.
Пираты одобрительно хохотнули.
— А мы сюда не за жратвой прибыли, — напомнил всем Олонэ, — а за добычей!
— Вер-рна-а! — поднялся крик.
Тут встал Пьер Пикардиец.
— К северу отсюда стоит Пуэрто-Кавальос, — сказал он тихо. — Городишко так себе, но туда, случай от случая, заходят корабли. И стоят склады с товаром. Вот туда и наведаемся!
— Вер-рна-а!
— Только не морем, — воспротивился Олонэ. — Двинем берегом, заодно и еду добудем — деревень по пути много!
На том и порешили.
Под вечер оголодавшие пираты объелись и утихли.
Разбрелись, валясь на песок, или кучковались у костров, взрывами хохота сопровождая немудреные побасенки.
Корабли, стоявшие на рейде, эффектно выделялись на фоне моря и неба.
Скромно поужинав (в меню были печёный попугай и тушёная маниока), Сухов неспешно прогуливался по берегу, размышляя о тщете всего сущего и прочих занимательных вещах.
Смысла в том, чтобы находиться при Олонэ, оставалось всё меньше — разнузданная толпа беспредельщиков, собранная воедино «генералом пиратов», не годилась для завоеваний.
Это было стадо опасных животных, готовых, если что пойдёт не так, растерзать и самого вожака.
Конечно, среди подобного сброда встречались настоящие воины, грабившие с верой в свою правоту — «что с бою взято, то свято!» — но большинство представляли собой обычных головорезов, у которых давно были вытравлены такие понятия, как честь и совесть.
И что в их «сплочённых рядах» делать капитану Драю?
А куда ещё капитану Драю деваться? Как отдавать долги губернатору Тортуги? Самому выходить на поиски «богатеньких буратинок» с Испанского Мэйна?
Так ведь силёнок не хватит, чтоб галиоту на галеон бросаться! Придётся потерпеть неприятное соседство…
Да это ненадолго, скоро эскадра Олонца сама станет трещать и разваливаться, кое-кто из капитанов уйдёт в «автономное плавание», вот тогда настанет и их черёд…
— Эй! — окликнул Олега высокий, тощий пират. В своей широкополой шляпе он походил на гриб-поганку. — А я тебя не видел в бою!
