— Взгляни, — сказал Морган, протягивая Олегу своё послание.
Капитан Драй быстро прочитал короткий текст, выделив главное:
Если город Маракайбо не выплатит выкуп в размере двадцати тысяч песо, я сожгу его. Вы не сможете помешать мне в этом. Если затем вы не дадите мне пройти, я перебью всех именитых заложников. В этом вы тоже не сумеете мне помешать…
— Всё верно, адмирал, — кивнул Сухов. — Это именно тот стиль, который взбесит напыщенного гранда с «Магдалены». Пусть ему будет приятно! Ну я пошёл.
— С Богом! — торжественно напутствовал его Морган.
Олегу подали целую барку. Под лёгким ветерком она двинулась к армаде, полоща белым флагом.
Чем ближе становилась «Ла Магдалена», тем явственней делались все изыски судостроителей — резные балконы на корме, испещрённой настоящими барельефами из дерева и статуями. Корабль отливал красной краской и золотом.
С борта флагмана подали трап, и Сухов легко поднялся на палубу. Его обступили десятки офицеров, надменных, затянутых в чёрное и несвежее.
Распознав среди действующих лиц того, кто исполнял главную роль, Олег слегка поклонился и спросил:
— Я имею честь видеть перед собою генерала дона Алонсо дель Кампо-и-Эспиносу?
Рыхлый человек, отягощенный изрядным брюшком, с усами, как у киношного кота Базилио, процедил:
— Да, это я.
— Адмирал пиратов Генри Морган шлёт вам письмо.
Небрежно, с показной брезгливостью развернув послание, дон Алонсо прочёл его, наливаясь нездоровым багрянцем.
— Каков… э-э… наглец! — пробормотал он и обратился к смуглому офицеру, которому парик заменяли длинные, прямые волосы: — Вы были правы, дон Хусто, эти разбойники не ведают меры в своей строптивости и неукротимости!
Повернувшись всем телом к Сухову, он произнёс с надменностью высшего существа:
— Будьте любезны обождать, пока я отпишу ответ вашему… э-э… адмиралу.
Поскучав с четверть часа, понаблюдав за испанцами, взглядывавшими на него с опаской и враждебностью, Олег получил письмо командующего армадой.
Напутствуя гонца, Кампо-и-Эспиноса сухо сказал на французском, слегка перевирая слова:
— У вас два дня сроку. Передайте… э-э… адмиралу Моргану на словах, что выкуп ему заплатят пушечными ядрами, и в скором времени я самолично расплачусь с ним этой монетой!
— Получите сдачи, сеньор! — холодно улыбнулся Олег и откланялся.
Прибыв в Маракайбо, набережную которого запрудили пираты, Сухов передал ответ адмирала Моргану лично в руки.
Вот что отписал уязвлённый дон Алонсо:
Моргану, адмиралу пиратов.
От своих друзей и соседей я получил сообщения, что вы осмелились предпринять враждебные действия против страны и города, находящихся под властью Его Католического Величества, короля Испании, моего господина. Поэтому моим долгом было прийти сюда и занять крепость, которую вы захватили у горсти трусов, установить в ней пушки и тем самым укрепить выход из гавани — словом, сделать всё, как велит долг. Тем не менее, если вы смиренно вернете всё, что вами награблено, и освободите рабов и пленников, я из-за мягкосердия и жалости к вам отпущу вас, чтобы вы смогли добраться до вашей родины. Но если, несмотря на мои добросердечные предложения, вы станете упрямиться, я приведу из Каракаса более легкие суда и прикажу моим войскам в Маракайбо уничтожить вас без всякой пощады. Вот моё последнее слово: отдавшись в мои руки, вы будете вознаграждены, в ином случае я прикажу моим храбрецам отомстить вам за все те обиды, которые вы нанесли испанскому народу в Америке.
Дано на корабле Его Католического Величества «Магдалена», коим я командую, стоящем у входа в лагуну Маракайбо, 24 апреля 1669 года.
Подписал:
дон Алонсо дель Кампо-и-Эспиноса.
— Хм… — задумался Морган. — Так это я наглец или этот испанский хлыщ? — Затем, вскочив на бочку, он поднял руку, призывая пиратов ко вниманию, и толкнул речь зычным голосом: — Испанцы предлагают нам сдаться! Что характерно. Если мы отдадим им всё, что взято нами в Маракайбо и Гибралтаре, они обещают не трогать наши корабли и отпустить нас всех домой! Откажемся ли мы от добычи?
— Не-ет! — взревела толпа. — Ни за что!
Генри оскалился.
— Значит, будем биться?
— Да-а-а! — загуляло по набережной.
— Тогда — к бою!
И пиратская вольница загудела, заулюлюкала, загоготала, поднимая шум бесшабашный и грозный.
Они были опасны, эти люди, выбравшие путь «вольных добытчиков», отринувшие постную мораль, тронутую гнильцой.
И они были полны решимости сразиться — и одержать победу.
Пускай их помыслы были и не слишком благородны — всего лишь уберечь неправедно добытое, — но врагу их не позавидуешь…
…Олег попал на военный совет, собранный Морганом, не сразу, но ничего, однако, не потерял. Только-только затихли вопли и крики капитанов да их лейтенантов, ничего, по сути, не предлагавших, а лишь выплёскивавших свои эмоции, ярость, гнев и страх. Испуганное эхо гуляло по просторному патио губернаторского дворца, окружённому аркадами.
Джон Моррис, Ричард Норман, Пьер Пикардиец, Эдвард Демпстер, Джеффри Пеннант, Адам Бруэр — все были тут и орали, орали, орали…
Когда они утомились, «адмирал» проворчал:
— Мы допустили большую ошибку, бросив форт Ла-Барра. Оттуда простреливается фарватер пролива, и наши «друзья» уже выкатили на позиции шесть дальнобойных пушек. Что характерно…
— …И высадили сорок аркебузиров, — спокойно дополнил Том Харрис, капитан фрегата «Мэри». — И ожидают под сотню ополченцев.
Морган хмуро кивнул.
— Мы, как те грызуны в мышеловке, — продолжил он, — вот только пусть испанцы не воображают себя котами! — Обведя глазами лица капитанов, Генри вопросил, криво усмехаясь: — Ну что, мышки? Какие будут предложения?
— Адмирал, — по-прежнему спокойно сказал Харрис, — я берусь с дюжиной своих товарищей подорвать самый большой испанский корабль.
Капитаны онемели сперва, а затем подняли шум, в котором то и дело проскальзывали нотки облегчения:
— Как?!
— Из пушек? Там нет дорог, чтобы выкатить орудия на берег, а с моря и думать не смей — канониры с «Магдалены» пальнут дальше!
— Всем наброситься на одного? Погоди, ты же говорил, что с двенадцатью…
— Сделаем брандер! — возвысил голос Харрис. — Благо у нас есть «лишние» испанские лоханки!
Гомон перешёл в галдёж, но не дух отрицания сквозил в повышенных тонах, а очнувшаяся сметливость и находчивость, взбодрённая радостью — выход есть!
После долгого обсуждения все разошлись, бурля энтузиазмом. Охваченные азартом пираты взялись за дело, не откладывая его ни на минуту, — два дня сроку, отпущенные вице-адмиралом, истекут быстро, не заметишь.
