Осознав горькую правду, крестоносцы потребовали мира. Султан настаивал на немедленном выводе войск из Дамьетты и требовал доставить Людовика в качестве заложника в обеспечение выполнения данного условия. Крестоносцы сразу от этого отказались, и переговоры были прерваны. Было решено отступать, но проворные сарацины, атаковавшие христиан то с фронта, то с тыла, сделали это крайне трудным делом и в больших количествах отсекали отставших солдат от главных сил. Сотни крестоносцев утонули в Ниле; голод и заболевания косили тех, кто избежал всех прочих напастей. Сам Людовик так ослабел от болезни, недоедания и уныния, что еле держался в седле. Из-за всеобщей неразберихи он оказался отрезанным от свиты и, больной и изнуренный, был вынужден пробираться через незнакомые египетские пески почти в полном одиночестве. Короля сопровождал только один рыцарь – Жоффруа де Сержин, который привел его в жалкую лачугу в маленькой деревушке, где тот пролежал несколько дней, с часу на час ожидая смерти. Наконец он был обнаружен и взят в плен сарацинами, которые оказывали ему все почести, полагавшиеся особе его ранга, и, узнав, чтó ему довелось пережить, относились к нему с должным состраданием. Их стараниями он быстро выздоровел, после чего начались переговоры о выкупе.
Кроме денег сарацины потребовали уступить им Акру, Триполи и другие палестинские города. Последнее Людовик решительно отверг и держался так мужественно и независимо, что султан назвал его самым гордым из виденных им язычников. После долгих торгов султан отказался от первоначальных условий, и в конце концов договор был заключен. Дамьетта отошла к мусульманам, было подписано десятилетнее перемирие, а Людовика и всех пленных крестоносцев освободили за десять тысяч золотых византинов. После этого Людовик удалился в Яффу и потратил два года на придание ей, Цезарее и остальным владениям христиан в Палестине должной обороноспособности. Затем он возвратился на родину, сильно прославившись как праведник, но очень незначительно как военачальник.
Матвей Парижский пишет, что в 1250 году, когда Людовик был в Египте, «тысячи англичан были полны решимости отправиться на священную войну, но король строго охранял порты и удержал подданных в своих владениях». Когда пришла весть о неудачах и пленении французского короля, их пыл охладел, и крестовый поход теперь только воспевали, но не обсуждали.
Во Франции реакция была совершенно иной. Новость о взятии короля в плен повергла страну в оцепенение. В деревнях вдруг появился фанатичный монах из Сито, который проповедовал крестьянам, заявляя, что ему явилась Дева Мария с целой армией святых и мучеников и велела поднять пастухов и батраков на «защиту креста». Проповедник обращался только к ним и был настолько красноречив, что вокруг него толпились тысячи людей, готовых идти за ним куда угодно. Пастбища и поля опустели, и пастухи, или pastoureaux
[471], как их называли, собрались в отряды, насчитывавшие в общей сложности свыше пятидесяти тысяч (по утверждению Милло, до ста тысяч
[472] человек). Королева Бланка Кастильская, которая была регентшей в отсутствие короля, поначалу их поддерживала, но вскоре они запятнали себя такими бесчинствами, что встречали сопротивление со стороны тех, кто ранее относился к ним доброжелательно. Их путь был отмечен грабежами, убийствами и осквернениями святынь; и все добропорядочные люди, поддерживаемые властями, объединялись для борьбы с ними
[473]. В конце концов pastoureaux, потеряв убитыми три тысячи человек, разбежались кто куда. Многие авторы утверждают, что они понесли более значительные потери.
В 1264 году десятилетнее перемирие истекло, и Людовик Святой, побуждаемый двумя весомыми мотивами, решил предпринять вторую экспедицию в Палестину. С одной стороны, его подталкивал к этому фанатизм, а с другой – желание упрочить свое реноме полководца, которое пострадало сильнее, чем это можно было заключить из речей придворных льстецов. Папа, разумеется, одобрил его затею, и европейские рыцари вновь активизировались. В 1268 году Эдуард, наследник английского престола, объявил о своем решении присоединиться к крестовому походу, и папа (Климент IV) разослал священнослужителям послание с призывом оказать святому делу моральную и материальную поддержку. В Англии они согласились пожертвовать десятую часть всей церковной собственности. Кроме того, в Михайлов день в соответствии с парламентским указом взималась двадцатая часть урожая зерновых и движимого имущества всех светских лиц.
Несмотря на увещевания немногих трезвомыслящих государственных деятелей, полагавших, что процветающее королевство может в итоге разориться, Людовик готовился к походу. Воинственное дворянство охотно делало то же самое, и весной 1270 года король с шестидесятитысячной армией отплыл на Восток. Из-за непогоды он был вынужден пристать к Сардинии и там изменил свои планы. Вместо того чтобы плыть в Акру, как было задумано вначале, он решил высадиться в Северной Африке, в Тунисе. Правитель этой страны ранее выразил благорасположение к христианам и их религии, и Людовик, похоже, надеялся обратить его в свою веру и заручиться поддержкой в борьбе с султаном Египта. «Я почел бы за честь, – говорил он, бывало, – стать крестным отцом сего мусульманского короля!» Преисполненный этой идеей, он ступил на африканский берег недалеко от древнего города Карфагена, но понял, что крупно просчитался. Тунисский эмир не пожелал ни отказаться от своей религии, ни хоть как-то помочь крестоносцам. Напротив, он двинул против них все силы, какие только сумел быстро поднять по тревоге. Французы, однако, закрепились на местности и разбили мусульман, нанеся им значительный урон. Кроме того, они добились некоторого прогресса, сражаясь с подошедшими подкреплениями, но вспыхнувшая в войске эпидемия положила их успехам конец. Солдаты умирали по сто человек в день. Такие же опустошения производил в их стане противник. Сам Людовик Святой заболел одним из первых. Его организм был ослаблен переутомлением; еще перед тем как покинуть Францию, он был не в состоянии выдержать вес полного комплекта своих доспехов. Вскоре опечаленным солдатам стало ясно, что жить их любимому монарху осталось недолго. Он угасал несколько дней и умер в Карфагене на пятьдесят шестом году жизни, к великой скорби армии и подданных. Людовик IX является одним из самых выдающихся правителей в истории. Он стал образцовым королем для клерикальных авторов, в глазах которых даже его недостатки превратились в достоинства, потому что его деяния совпадали с интересами церкви. Менее предвзятые историки, осуждая канонизированного монарха за фанатизм, признают за ним массу хороших и редких качеств и соглашаются с тем, что он ни в чем не отставал от своего времени, а во многом его опережал.
