Эгнис Сэмпсон, или «мудрая женщина из Кейта», как ее называли, добавила в своем признании ряд других деталей. Она заявила, что в одну из более ранних ночей она вызвала страшную бурю на море, бросив в него кошку, к лапам которой были привязаны четверо мужчин. Она также утверждала, что в ту ночь, когда ведьмы предприняли грандиозную попытку утопить короля Иакова, они не встречались с дьяволом, проплыв какое-то время по морю, а отправились в плавание вместе с ним, и что Сатана, находясь на некотором удалении впереди, был виден смутно и перекатывался по высоким волнам, обличьем и размерами напоминая громадный стог сена. В пути ведьмам и колдунам попался обильно нагруженный вином и другими ценными товарами иностранный корабль, который они взяли на абордаж и, выпив все вино и вдоволь повеселившись, потопили.
Некоторые из этих разоблачений казались чересчур неправдоподобными даже исключительно легковерному Иакову, и он неоднократно восклицал, что ведьмы, как и их хозяин, «крайне лживы». Но те сознавались во многих других вещах менее абсурдного свойства, в которых они, вне сомнения, были действительно повинны. Так, Эгнис Сэмпсон сообщила, что ей было поручено отправить короля на тот свет, смазав его белье сильнодействующим ядом. Джелли Дункан имела обыкновение угрожать соседям, говоря, что пришлет за ними дьявола, отчего многие недостаточно уравновешенные люди пугались до судорог и оставались припадочными до самой смерти. Доктор Фиан, не задумываясь, оказывал пособничество и подстрекал к убийствам, избавляя от врагов с помощью яда всех тех, кто мог ему за это заплатить. Юфимия Макалзин также была далека от невинности. Нет никаких сомнений, что она замышляла убийство короля и прибегнула для осуществления замысла к таким средствам, которые ей подсказало суеверие той поры. Она была преданной помощницей Ботуэлла, которого многие ведьмы обвинили в том, что он подсказал им время, благоприятное для убийства короля. Все они были признаны виновными и приговорены к повешению и последующему сожжению. Барбара Нейпир, признанная виновной по всем пунктам обвинения, кроме присутствия на сборищах в берикской церкви, избежала смертного приговора. Король был очень этим недоволен и пригрозил предать присяжных суду по обвинению в преднамеренной юридической ошибке. Тогда они пересмотрели свой вердикт и попросили у короля извинения за допущенный промах. Иаков остался удовлетворен, и Барбару Нейпир повесили вместе с Джелли Дункан, Эгнис Сэмпсон, Доктором Фианом и двадцатью пятью другими осужденными. Участь Юфимии Макалзин была еще страшнее. Ее связь с дерзким преступником Ботуэллом и причастность к отравлению одного или двух человек, стоявших у нее на пути, были сочтены заслуживающими самого сурового наказания, предусмотренного законом. Вместо обычных в таких случаях смерти на виселице и последующего сожжения ей уготовили «быть привязанной к столбу и сожженной заживо дотла». 25 июня 1591 года бесчеловечный приговор был приведен в исполнение.
Эти судебные процессы имели самые пагубные последствия для всей Шотландии. Помещики и приходские священники, наделенные Тайным советом соответствующими полномочиями, судили и приговаривали к смерти пожилых женщин, следуя предельно упрощенной процедуре. Больше всех пострадали те, кто все еще оставался в лоне римской церкви, так как после разоблачения лютой ненависти дьявола к королю и королеве, исповедующим протестантство, считалось, что все католики заключили союз с силами зла, дабы вредить шотландскому королевству. По самым скромным подсчетам, на протяжении тех тридцати девяти с лишним лет, что минули со дня принятия постановления Марии Стюарт до вступления Иакова на английский престол, в Шотландии казнили в среднем по двести ведьм в год, а всего таким образом было умерщвлено около восьми тысяч человек. По имеющимся данным, в первые девять лет среднегодовое число казнимых не составляло и пятидесяти, зато в 1590–1593 годах оно равнялось более чем четыремстам.
Последнее рассмотренное нами дело было, как я уже отметил, из ряда вон выходящим. Составить более общее представление о ведьмовских процессах в Шотландии читателю поможет дело Изабел Гауди, которое, избавляя его от утомительного и крайне неприятного изучения всех судебных разбирательств, достаточно полно их характеризует, несмотря на то, что оно имело место несколько позже царствования Иакова. Эта женщина, измученная постоянным преследованием со стороны соседей, добровольно отдала себя в руки правосудия и сделала признание, весьма характерное для того времени. Она, несомненно, была маньячкой самого необычного свойства. Она заявила, что заслуживает быть растянутой на железной дыбе и что, даже если ее разорвут на части скачущие в разные стороны дикие лошади, это не загладит ее вины. Гауди назвала множество сообщников – около пятидесяти женщин и несколько мужчин. Согласно ее признанию, они разрывали могилы некрещенных младенцев, части тел которых использовали в своих ритуалах. Когда им хотелось погубить чей-либо урожай, они впрягали в плуг жаб, и в следующую ночь сам Сатана вспахивал им землю и делал ее неплодородной на весь сезон земледелия. Эти ведьмы и колдуны могли принимать почти любой образ, но обычно предпочитали кошачий или заячий, чаще последний. Изабел рассказала, что как-то раз, она, будучи лжезайцем, подверглась ожесточенному преследованию со стороны своры гончих и чудом избежала смерти. Ощущая горячее дыхание собак, она добежала до своего дома. Ей удалось спрятаться за сундуком и произнести заклинание, единственно способное превратить ее обратно в человека. Вот оно:
Hare! hare!
God send thee care!
I am in a hare’s likeness now;
But I shall be a woman e’en now!
Hare! hare!
God send thee care!
[533]Она сказала, что, если ведьм в заячьем обличье кусают собаки, на их человеческих телах всегда остаются следы укусов; но ни одна ведьма, насколько она знала, не была загрызена насмерть.
Когда дьявол назначал общее сборище ведьм, им, согласно обычаю, следовало добираться туда по воздуху либо на помельях, либо на стеблях овса или фасоли, произнося в полете следующие слова:
Horse and pattock, horse and go,
Horse and pellats, ho! ho! ho!
[534]Они обычно оставляли дома метлу или треногий табурет, которые, будучи положенными в постель и должным образом заколдованными, принимали человеческий облик и сохраняли его до их возвращения. Это делалось для того, чтобы соседи не узнали об их отсутствии.
Она сообщила также, что дьявол даровал своим любимым ведьмам слуг-бесов, дабы те о них заботились. Этих бесов звали Ревущий Лев, Адский Вор, Служи-ей-самой, Горлопан, Ни-о-чем-не-беспокойся и т. д. Они были известны своими нарядами, которые, как правило, были желтого, темно-мышиного, бирюзового, светло– или темно-зеленого цвета. Сатана никогда не называл ведьм по именам, данным им при крещении, и не разрешал им называть так друг друга в его присутствии. Такое нарушение дьявольского этикета всегда вызывало у него сильнейший гнев. Но поскольку как-то называть их было надо, он, перекрещивая их в их собственной крови, давал им новые имена: Способная-и-решительная, С-ней-хоть-куда, Вызови-ветер, Проказница-ветрогонка, Поколоти-их-Мэгги, Бой-баба и другие в том же роде. По части имен, которыми называли его самого, дьявол был не особенно привередлив; не любил только прозвище Черный Джон. Случись какой-нибудь ведьме произнести, забывшись, эти слова, он неизменно набрасывался на нее и нещадно избивал или терзал ее плоть подручными средствами. Другие имена его не волновали, и однажды он дал одному известному колдуну указание звать его на помощь, трижды ударив по земле и крикнув: «Поднимайся, подлый вор!»
