После этого признания было осуждено и казнено много людей. Неприятие ведовства в массовом сознании стало настолько сильным, что почти все обвиняемые в нем были с тех пор обречены; оправдательные приговоры выносились в среднем по одному делу из ста. Выискивание ведьм стало ремеслом, и немало корыстных проходимцев рыскало по стране, имея в своем арсенале длинные булавки для втыкания в плоть тех, кто подозревался в сношениях с нечистой силой. Тогда, как, впрочем, и в наши дни, не было чем-то необычным наличие на теле пожилого человека участка, полностью нечувствительного к внешним раздражителям. Обнаружение такого участка и являлось целью «охотников за ведьмами
[535]», и те несчастные, которые не истекали кровью при уколе в это место, были обречены на смерть
[536]. Если их и не сажали тут же в тюрьму, их жизнь превращалась в сущий ад из-за непрестанной травли со стороны соседей. Дошедшие до нас письменные источники со всей наглядностью свидетельствуют, что многие бедные женщины претерпевали при этом такие страдания, что предпочитали умереть. Сэр Джордж Макензи, который был генеральным прокурором Шотландии в разгар процессов над ведьмами и искренне верил в существование таковых, приводит несколько примечательных случаев такого рода в «Уголовном праве», впервые изданном в 1678 году. Он пишет: «Когда я был помощником судьи и выезжал допрашивать женщин, сделавших признание в судебном порядке, одна из них, убогое и беспомощное созданье, рассказала мне по секрету, что призналась она не потому, что виновна, а потому, что, будучи бедною, работает за пропитание и, прослыв ведьмой, понимает, что умрет с голоду, ибо ни одна живая душа отныне не предоставит ей ни стола, ни ночлега, и что люди будут избивать ее и травить собаками, вследствие чего ей хочется покинуть сей мир. Засим она горько разрыдалась и на коленях призвала Господа в свидетели сказанного». Хотя сэр Джордж не был полностью свободен от предрассудков своего времени, он был достаточно проницателен, чтобы понимать, насколько опасно для общества чрезмерное поощрение ведьмовских процессов. Он был убежден, что три четверти их несправедливы и необоснованны. В вышеупомянутом труде он пишет, что те, кого обвиняют в этом преступлении, обычно являются бедными и невежественными мужчинами и женщинами, которые не понимают сути обвинения и принимают за ведовство собственные суеверные страхи. Один бедняга, ткач по профессии, сознался в том, что он колдун, а когда его спросили, почему он так считает, ответил, что «видел, как дьявол, подобный мухе, танцевал вокруг свечи!». Одна простодушная женщина, которая верила, что она ведьма, лишь потому, что ее таковой считали, спросила судью, может ли кто-либо быть ведьмой и не знать об этом. Сэр Джордж добавляет, что все подозреваемые подвергались жестоким пыткам со стороны тюремщиков, которые полагали, что, истязая заключенных, совершают богоугодное деяние; «и я знаю, – пишет этот гуманный и просвещенный юрист, – что такое обращение спровоцировало подавляющее большинство признаний, чего несчастные доказать не могли, ибо единственными тому свидетелями были те, кто их пытал; однако судьям следовало со всей серьезностью изучить возможность того, что подсудимые, претерепев страдания, спешно сознались во всем, что им инкриминируется, и впоследствии не отважились отказаться от признания, дабы избежать повторения оных». Другой автор
[537], столь же твердо убежденный в реальности ведовства, приводит еще более прискорбный пример женщины, решившей, что лучше быть казненной как ведьма, чем жить опозоренной. Зная, что в один из ближайших дней трех других ведьм ожидают виселица и костер, эта женщина послала за приходским священником и призналась в том, что продала душу Сатане. «Тогда она предстала перед судом и была осуждена на казнь наряду с остальными. Доставленная к месту казни, она хранила молчание во время первого, второго и третьего призывов к покаянию, а засим, осознав, что пора вставать и идти к столбу, поднялась и громко прокричала: “Все, кто меня видит, знайте, что сейчас я умру как ведьма на основании моего собственного признания и снимаю со всех, особливо со святых отцов и судей, вину за мою смерть. Ее я целиком возлагаю на саму себя. Моя кровь останется лишь на моей совести. И, поелику должна я прямо сейчас нести ответ пред Отцом небесным, заявляю, что неповинна в ведовстве, как безгрешное дитя. Однако, обвиненная в нем одной злобной женщиной и брошенная в узилище под именем ведьмы, лишенная мужа и подруг и не видящая ни единой надежды на избавление, я сделала сие признание, дабы уйти из жизни, от коей устала и предпочла смерть”». Подтверждением исключительного упрямства и ослепления гонителей ведьм может служить тот факт, что церковник, рассказывающий эту историю, увидел в предсмертной речи несчастной женщины лишь еще одно доказательство того, что она ведьма. Поистине, «нет более слепых, чем те, кто не хочет видеть».
Пора, однако, вернуться к Иакову VI, который по праву разделил с папой Иннокентием, Шпренгером, Боденом и Мэтью Хопкинсом сомнительную славу главного врага и главного же поощрителя ведовства в одном лице. В конце XVI века многие ученые мужи как на континенте, так и на Британских островах старались освободить массовое сознание от иллюзий по этой части. Из них наиболее знамениты Вир (Германия), Пьетро д’Апоне (Италия) и Реджинальд Скот (Англия). Их труды привлекли внимание фанатичного Иакова, который, помня невольно вырвавшийся у дьявола комплимент своим достоинствам борца со злом, был полон решимости и впредь оставаться «его самым опасным противником». В 1597 году он опубликовал в Эдинбурге свой знаменитый трактат по демонологии. Цель его написания можно уяснить из следующего отрывка предисловия. «Ужасающее обилие, – пишет король, – в наше время и в нашей стране сих мерзостных рабов дьявола – ведьм и ведунов – подвигнуло меня, возлюбленный читатель, на сочинение нижеследующего трактата, увидевшего свет никоим образом, уверяю, не ради демонстрации моих собственных учености и изобретательности, но единственно из осознания необходимости разрешить, насколько сие в моих силах, сомнения многих в том, что означенные нападки Сатаны действительно имеют место быть и что орудия их осуществления достойны самой суровой кары. Тем самым я стремлюсь опровергнуть окаянные суждения главным образом двух современных авторов. Первый из оных, англичанин Скот, не стыдится оспаривать в своей книге реальность такого явления, как ведовство, и тем самым разделяет заблуждение древних саддукеев
[538], отрицавших существование духов. Второй, германский врач Вир, издал публичное оправдание всевозможных приверженцев чернокнижия, дозволяющее им безнаказанно творить злодеяния и со всей очевидностью изобличающее автора как одного из представителей сего ремесла». В другой части данного трактата, написанного в форме диалога, чтобы «сделать его более приятным и доступным», автор сообщает: «Ведьм дóлжно предавать смерти согласно закону Божьему, равно как и гражданскому, имперскому и внутригосударственному праву всех христианских стран, поелику сохранять жизнь тем и не разить тех, кого Господь велит разить, столь сурово карая за столь отвратительное богоотступничество, для судьи означает не только нарушать закон, но и совершать, бесспорно, не менее тяжкий грех, нежели тот, что взял на душу Саул, пощадив Агага
[539]». Король также полагает, что это преступление настолько ужасно, что считать его совершение доказанным можно на основании неприемлемых в делах о других преступлениях свидетельских показаний малолетних детей, не понимающих сущности присяги, и лиц, имеющих дурную репутацию; но, чтобы за преступление, в делах о котором так трудно выносить оправдательный приговор, не осуждали невинных, он рекомендует всякий раз прибегать к ордалиям. Он пишет: «Можно пользоваться двумя надежными приемами: первый – суть нахождение предположительно дьявольской меты и испытание ее на нечувствительность, а второй – плавание связанных ведьм по воде, ибо, как в том случае, когда убийца, вина коего еще не доказана, в любое время после совершения злодеяния прикасается к убиенному и из тела оного начинает хлестать кровь, как бы взывающая к небесам об отмщении (знак свыше, отведенный Всевышним для изобличения повинных в сем чудовищном преступлении), так и здесь Господу было угодно (дабы люди могли распознавать гнусных ведьм), чтобы вода отказывалась принимать в свои глубины тех, кто отряхнул с себя священную воду крещения и тем самым добровольно отказался от сего блага. Сие вернее, нежели полагаться на то, что очи ведьм проливают слезы (угрожайте им и пытайте их, как заблагорассудится), когда они впервые раскаиваются (Бог не дозволяет им тайно упорствовать в столь ужасном злодеянии), ибо они, особливо женщины, могут в иных случаях лить слезы по малейшему поводу, когда им вздумается, что роднит их с крокодилами и не свидетельствует о раскаянии».
