Некто Кори упорно отказывался признавать себя виновным в предъявленном ему нелепом обвинении. В соответствии с принятой в таких случаях практикой он был задавлен насмерть
[564]. Сообщается, что, когда этот несчастный в предсмертной агонии высунул язык, шериф Новой Англии, руководивший экзекуцией, схватил трость и затолкал оный обратно в рот. Если когда-нибудь и существовал демон в человеческом образе, то им был этот шериф – человек, который, возможно, знал, что правда не на его стороне, но находил утешение в своем мнимом благочестии, думал, что оказывает Всевышнему большую услугу и «надеялся попасть в рай, превратив землю в ад». Еще ни в коей мере не разуверившись в ведовстве, люди, лишившиеся родных и близких в результате массовых гонений, стали интересоваться, не проводятся ли все эти судебные разбирательства при содействии дьявола. Разве нельзя допустить, что враг рода человеческого вложил в уста свидетельниц ложные показания или что сами свидетельницы являются ведьмами? Все мужчины, которым грозила опасность потерять жену, ребенка или сестру, моментально становились приверженцами данной теории. Отрезвление было столь же внезапным, как и первоначальное помешательство. Все колонисты практически одновременно пришли к выводу об ошибочности содеянного. Судьи прекращали процессы по делам даже тех, кто уже признал себя виновным. Последних отпускали на свободу сразу же после того, как они отказывались от всего, в чем ранее повинились, и большинство из них с трудом вспоминали признания, вырванные из них пыткой. Восемь человек, которых уже предали суду и приговорили к смертной казни, были освобождены. Припадки у девушек случались все реже, и они все меньше жаловались на козни дьявола. Судья, вынесший первый смертный приговор на волне массового умопомрачения, испытал такую горечь и стыд, что предложил ежегодно отмечать день, когда это произошло, всеобщим покаянием и постом. Он по-прежнему верил в ведовство; ничто не поколебало его представлений на этот счет, но, к счастью для общины, заблуждение приняло благоприятный оборот. Его чувства разделяла вся колония; присяжные заседатели, принимавшие участие в процессах о ведовстве, открыто каялись в церквах, а в тех, кто так или иначе пострадал от гонений, видели безвинных жертв, а не сообщников Сатаны.
Сообщается, что индейские племена Новой Англии были весьма озадачены безрассудством поселенцев и считали, что те или принадлежат к низшей расе, или более греховны, нежели живущие по соседству колонисты-французы, на которых, как говорили индейцы, «Великий дух не насылает ведьм».
Вернувшись на европейский материк, мы узнаем, что после 1680 года люди стали еще умнее в вопросе отношения к ведовству. На протяжении двадцати лет население Европы могло придерживаться своих былых воззрений на этот счет, но правительства в большинстве случаев не подкрепляли их казнями. Эдикт Людовика XIV нанес суеверию удар, от которого оно так и не оправилось. В протестантских кантонах Швейцарии последняя казнь ведьмы состоялась в Женеве в 1652 году. Различные германские монархи, не имея возможности положить конец ведьмовским процессам как таковым, неизменно заменяли смертный приговор тюремным заключением тем подсудимым, которые обвинялись просто в колдовстве, не связанном ни с какими другими преступлениями. В 1701 году Томазий
[565], профессор университета города Галле, выпустил свой знаменитый трактат «De Crimine Magiae»
[566], нанесший еще один удар издыхающему чудищу массового безумия. Тем не менее столь сильную веру, как вера в ведовство, нельзя было искоренить в одночасье; аргументы ученых мужей не доходили до деревень и деревушек, но все же приносили благие плоды, не давая означенной вере выливаться в очередные гонения и жертвы, за счет которых она так долго процветала и усиливалась.
Случилось так, что ведьмомания заявила о себе еще раз; подобно смертельно раненному дикому зверю, она собрала все оставшиеся силы для последнего броска, по которому можно судить о ее былой мощи. Германия, взрастившая страшное заблуждение в колыбели, ухаживала за ним и у смертного одра, и Вюрцбургу, где под одним и тем же предлогом было совершено столько убийств в прошлом, было суждено стать местом последнего такого убийства. Будучи не менее зверским, чем первые, оно ничуть не умалило дурную славу этого города. Данный случай очень похож на те, что имели место в шведской деревне Мора и Новой Англии, за исключением числа жертв. Он произошел аж в 1749 году и вызвал изумление и отвращение у остальной Европы.
Несколько монашек одного из женских монастырей Вюрцбурга думали, что кто-то наслал на них порчу; они, как и все страдающие истерией, временами чувствовали приступы удушья. С ними часто случались припадки, и одна из них, которая глотала иголки, извлекала их из нарывов, образовывавшихся на различных участках тела. Власти расценили это как ведовство, и была арестована молодая женщина Мария Рената Зенгер, которую обвинили в том, что она вошла в союз с дьяволом и заколдовала пять монашек. Последние на суде показали, что не раз видели, как Мария перелезала через стены монастыря в обличье свиньи и как, забравшись в винный погреб, пила самое лучшее вино, пока не пьянела, а затем вдруг принимала свой обычный, человеческий облик. Другие монашки утверждали, что она имела обыкновение бродить по крыше в образе кошки, часто залазила к ним в спальню и пугала их жуткими завываниями. Было также сказано, что она, обернувшись зайцем, выдаивала все молоко у коров, пасущихся на монастырских лугах; что она, бывало, играла в спектакле на сцене лондонского театра на Друри-лейн, в тот же вечер возвращалась на помеле в Вюрцбург и вызывала у юных монашек боли во всем теле. На основании этих показаний Зенгер была осуждена и сожжена заживо на рыночной площади Вюрцбурга.
Здесь наш устрашающий перечень убийств на почве известного суеверия завершается. С тех пор вера в ведовство покинула густонаселенные районы и сохранилась лишь в отдаленных деревнях и тех краях, которые слишком пустынны, труднодоступны и суровы, чтобы стать прибежищем цивилизации. Неотесанные рыбаки и необразованные чернорабочие все еще относят всякое природное явление, которое не могут объяснить, на счет дьявола и ведьм. Каталепсию, это удивительное заболевание, невежественные болтуны по-прежнему считают творением Сатаны; а ипохондрики, не знающие научного объяснения их недугу, искренне верят в реальность своих галлюцинаций. Просвещенный читатель едва ли может себе представить, в какой мере заблуждение такого рода бытует в самом сердце Англии в наши дни. Многие старые женщины постоянно подвергаются ожесточенной травле со стороны соседей, дающих волю презрению и угрозам только потому, что объекты их нападок в силу своей дряхлости уродливы, недоброжелательны, порой слабоумны и внешне олицетворяют те черты, которые издревле традиционно приписываются ведьмам. Это позорное суеверие сохранилось в былых масштабах даже вблизи больших городов. И если оно не приводит к человеческим жертвам, то единственно потому, что просвещенность, нашедшая отражение в современных законах, не допускает повторения мерзостей XVII столетия. Можно найти сотни свидетелей, которые расскажут под присягой вещи не менее абсурдные, нежели те, что заявлял бесславный Мэтью Хопкинс.
