Графиню судили первой. Во время чтения обвинительного акта она дрожала и плакала, а затем тихо сказала, что признаéт себя виновной. Когда ее спросили, почему, по ее мнению, она не заслуживает смертной казни, она кротко ответила: «Я знаю, что не достойна снисхождения. Вместе с тем я взываю о милосердии и уповаю на то, что лорды-судьи походатайствуют перед королем о помиловании». Ей был вынесен смертный приговор.
На следующий день судили графа. Он, похоже, не поверил посулам Иакова, ибо заявил о своей невиновности. С хладнокровием и уверенностью, проистекавшими, вероятно, из знания характера короля, он подверг свидетелей тщательному перекрестному допросу и упорно защищался от обвинения. По завершении процесса, длившегося одиннадцать часов, он был признан виновным и приговорен к смерти за предумышленное убийство.
Какие бы секреты ни объединяли преступника и короля, последний, невзирая на свою страшную клятву, побоялся утвердить смертный приговор подписью. Быть может, сделав это, он подписал бы оный и самому себе. Графа и графиню заключили в Тауэр, где они провели почти пять лет. По истечении данного периода, к изумлению и возмущению всей страны и позору ее верховного правителя, супруги получили амнистию. Им, однако, было запрещено появляться при дворе. Имущество графа, признанного виновным в тяжком уголовном преступлении, было ранее конфисковано, но Иаков пожаловал ему 4000 фунтов годового дохода! Большего бесстыдства нельзя было и вообразить.
О последующей жизни этих преступников известно лишь то, что любовь, которую они питали друг к другу прежде, сменилась взаимным отвращением и что они, живя вместе под одной крышей, не разговаривали месяцами.
Разоблачение их злодеяний не положило конца отравлениям. Наоборот, как мы увидим далее, оно породило ту безумную склонность к подражанию, что представляет собой столь загадочную особенность человеческого характера. Существует значительная вероятность того, что жертвой отравления пал сам Иаков. В комментариях к книге Харриса «Жизнь и сочинения Иакова I» есть обширная информация на эту тему. Вина Бекингема, хотя и не полностью доказанная, в значительной степени подтверждается обстоятельствами более подозрительными, нежели те, что в разное время привели сотни людей на эшафот. Считается, что на это преступление его толкнули страстное желание отомстить королю за ту холодность, с которой тот стал к нему относиться в последние годы правления, опасение, что Иаков намерен понизить его в чине
[585], и надежда на то, что большое влияние, которое он имел на престолонаследника, сохранится и в том случае, если тот вскоре станет королем.
Во втором томе «Харлейского альманаха» есть небольшое исследование под названием «Предтеча отмщения»
[586], написанное Джорджем Эглишемом, доктором медицины и одним из врачей Иакова I. Харрис, ссылаясь на этот труд, сообщает, что он полон злопамятства и предвзятости. Эти качества в нем, безусловно, наличествуют в избытке, но его все же можно считать звеном в цепи доказательств. Эглишем пишет: «Когда король заболел малярией, герцог не преминул этим воспользоваться и однажды, когда все лейб-медики обедали, предложил ему принять какой-то белый порошок, от чего тот долго отказывался, но, побежденный в итоге льстивою назойливостью герцога, принял-таки порошок с вином и сразу же почувствовал себя очень плохо. Состояние Его Величества продолжало ухудшаться; с ним случались частые болевые приступы и обмороки, он исходил кровавым поносом и так мучился, что в конце концов громко вскричал про означенный порошок: “О Боже, как бы я хотел никогда сие не принимать!”» Далее автор повествует о том, как «графиня Бекингем (мать герцога) приложила пластырь к тому месту на груди короля, где у человека находится сердце, после чего он ослабел, стал задыхаться и у него началась агония. Врачи закричали, что король отравлен. Бекингем приказал им покинуть королевские покои, посадил одного из них под домашний арест, приставив к нему усиленную охрану, а другому запретил появляться при дворе. После смерти Его Величества его тело и голова распухли сверх меры, волосы и кожа головы прилипли к подушке, а ногти на руках и ногах стали плохо держаться». Кларендон
[587], который, кстати, был одним из сторонников герцога, дает совершенно другое объяснение смерти Иакова. Он пишет: «Ее причиной стала малярия (после непродолжительного недомогания от подагры), которая в сочетании с избытком телесных жидкостей у тучного, неповоротливого человека пятидесяти восьми лет от роду после четырех или пяти приступов лихорадки отправила его в мир иной. Впоследствии появилось множество скандальных и клеветнических гипотез, которые, противореча результатам самого тщательного и беспристрастного посмертного расследования, какое только можно было провести, в высшей степени сомнительны и необоснованны. Необходимо уточнить, что появились они не сразу, а много позже, во времена излишней вольности, когда никто не боялся оскорблять их величеств и когда приумножение бесстыднейших упреков и дерзостей в адрес королевского дома считалось весьма похвальным занятием». Несмотря на это уверенное заявление, люди вряд ли когда-нибудь утвердятся во мнении, что в слухах, ходивших в ту пору, нет ни грана истины. Проведенное расследование не было, как утверждает Кларендон, тщательным, и могущественный фаворит пустил в ход все свое тайное влияние, дабы его замять. В знаменитых обвинениях, выдвинутых против Бекингема графом Бристолем, отравление Иакова хоть и на последнем месте в списке, но присутствует. Вообще говоря, страницы истории свидетельствуют о том, что были времена, когда их, не слишком тщательно заметая следы, поспешно вырывали.
Человеком, который, как считается, снабжал Бекингема ядами, был некий Доктор Лэм, заклинатель и знахарь, который, помимо торговли отравой, занимался гаданием. Массовая ярость, сравнительно безвредная для его покровителя, причиняла все больше беспокойства ему самому, и настало время, когда он уже не чувствовал себя в безопасности на улицах Лондона. Его судьба была печальной. Когда однажды, изменив, как ему казалось, до неузнаваемости внешность, он шел по Чипсайду, его узнали несколько уличных мальчишек, которые принялись улюлюкать и забрасывать его камнями, выкрикивая: «Отравитель! Отравитель! Кончайте с колдуном! Разделайтесь с ним!» Очень скоро собралась толпа, и знахарь, что есть мочи, пустился наутек. Началась погоня, и на Вуд-стрит он был пойман. Оттуда его за волосы протащили по мостовой до Сент-Полз-Кросс, где толпа стала избивать его палками и закидывать камнями с криками: «Смерть колдуну! Смерть отравителю!»
