Тем временем Найт, казначей компании, посвященный во все опасные секреты бесчестных директоров, упаковал свои бухгалтерские книги и документы и сбежал из страны. Изменив внешность, он уплыл по реке в маленькой лодке и, поднявшись на корабль, нанятый для побега, был благополучно переправлен в Кале. Тайный комитет поставил палату общин в известность о случившемся, и было единогласно решено представить на рассмотрение короля два обращения: в первом короля просили издать прокламацию с объявлением награды за поимку Найта, а во втором – немедленно приказать закрыть порты и принять на побережьях эффективные меры по предотвращению побега из королевства означенного Найта или любых других служащих Компании южных морей. Едва на этих обращениях высохли чернила, как они были доставлены королю г-ном Мэтьюэном, делегированным для этого палатой. В тот же вечер была издана королевская прокламация, объявлявшая награду в две тысячи фунтов за поимку Найта. Палата общин приказала запереть свои двери и положить ключи на стол. Генерал Росс, один из членов тайного комитета, сообщил присутствующим, что комитет уже обнаружил ряд самых изощренных злодейств и обманов, какие только мог придумать нечистый для разорения той или иной нации, о которых палата узнает в должное время. Пока же для проведения дальнейшего расследования комитет считал в высшей степени необходимым взять под стражу некоторых директоров и старших должностных лиц компании и наложить арест на их документацию. Поступившее на этот счет предложение было принято единогласно. Сэра Роберта Чаплина, сэра Теодора Янсена, г-на Собриджа и г-на Ф. Эйлза, членов палаты и директоров Компании южных морей, призвали откликнуться со своих мест и ответить за свои злоупотребления. Сэр Теодор Янсен и г-н Собридж отозвались на свои имена и постарались себя реабилитировать. Палата терпеливо их выслушала и приказала им удалиться. После этого было внесено и nemine contradicente
[78] принято предложение признать их виновными в злоупотреблении доверием, повлекшем за собой значительные убытки большого числа подданных Его Величества и нанесшем большой ущерб национальной кредитной системе. Далее было предписано исключить их за их преступление из состава палаты и передать парламентскому приставу. Сэр Роберт Чаплин и г-н Эйлз, присутствовавшие в палате четыре дня спустя, также были исключены из ее состава. Одновременно было решено обратиться к королю, с тем чтобы он отдал директивы своим посланникам в других странах объявить розыск Найта для передачи его английским властям на случай, если тот нашел убежище в одной из них. Король немедленно согласился, и той же ночью во все части континента были отправлены гонцы.
Среди директоров, заключенных под стражу, был сэр Джон Блант, которого считали вдохновителем и отцом пресловутого предприятия. Этот человек, как сообщает нам Поп в своем «Послании Аллану, лорду Батерсту», был самым фанатичным раскольником под личиной правоверного
[79]. Он постоянно выступал против роскоши и коррупции того времени, пристрастности парламента и бедности партийного духа. Особенно красноречиво он клеймил алчность высокопоставленных и титулованных персон. Он начинал как ростовщик и впоследствии стал не просто директором, а самым активным руководителем Компании южных морей. Начал ли он выступать против жадности сильных мира сего именно на данном этапе своей карьеры, нам не известно. Он определенно был свидетелем ее проявлений в количестве, оправдывавшем самую суровую анафему с его стороны, но если бы сей проповедник сам был свободен от осуждаемого им порока, его обличения возымели бы больший эффект. Его под конвоем привели к барьеру палаты лордов
[80] и подвергли длительному допросу. Он отказался отвечать на некоторые важные вопросы. Он сказал, что его уже допрашивал комитет палаты общин и, поскольку он не помнит своих ответов и может противоречить сам себе, он отказывается отвечать перед другим трибуналом. Это заявление, само по себе явившееся косвенным доказательством его вины, вызвало в палате негодующий ропот. Бланта вновь без околичностей спросили, продавал ли он когда-нибудь какое бы то ни было количество ценных бумаг кому-либо из членов правительства или любой из палат парламента для облегчения принятия законопроекта. Он опять отказался отвечать, заявив, что очень хочет относиться к палате со всем возможным уважением, но считает несправедливым, что его принуждают свидетельствовать против самого себя. После нескольких безуспешных попыток освежить его память ему было приказано удалиться. Последовала яростная дискуссия между сторонниками и оппонентами кабинета министров. Утверждали, что правительству удобна неразговорчивость сэра Джона Бланта. Герцог Уортонский бросил тень подозрения на графа Стенхопа, что привело последнего в негодование. Он выступал в сильном возбуждении, и эта горячность вызвала у него внезапный прилив крови к голове. Он почувствовал себя так плохо, что был вынужден покинуть палату и уехать домой. Ему немедленно поставили банки, а на следующее утро пустили кровь, но это принесло лишь незначительное облегчение. Никто не ожидал летального исхода. Ближе к вечеру он впал в забытье и, изменившись в лице, скончался. Внезапная смерть этого государственного деятеля вызвала в стране великую скорбь. Георг I был безмерно потрясен и на несколько часов заперся в личных апартаментах, безутешный в своей утрате.
