Василий Валентин
Германия XV столетия также породила множество прославленных алхимиков, наибольшего внимания из которых заслуживают Василий Валентин, Бернард Трирский и аббат Тритемий. Василий Валентин родился в Майнце и около 1414 года стал настоятелем монастыря св. Петра в Эрфурте. При жизни он был известен как усердный искатель философского камня и автор нескольких трудов о процессе трансмутации
[131]. Оные много лет считались утерянными, но после его смерти были найдены замурованными в каменной кладке одной из колонн аббатства. Их количество равняется двадцати одному, и они полностью приведены в третьем томе «Истории герметической философии» Лагле дю Френуа. Алхимики утверждали, что самим небесам было угодно донести сии выдающиеся труды до людей, что колонну, в которую они были замурованы, чудесным образом расколол удар молнии и что, как только манускрипты были освобождены, колонна сама по себе сложилась вновь!
Бернард Трирский
Жизнь этого философа являет собой выдающийся пример таланта и упорства, использованных не по назначению. В поисках химеры он не боялся ничего. Неоднократное разочарование не ослабляло его надежд, и с четырнадцати до восьмидесяти пяти лет он непрестанно трудился в своей лаборатории среди снадобий и печей, растрачивая жизнь впустую с целью ее продления и доводя себя до нищеты в надежде разбогатеть.
Он родился или в Трире, или в Падуе в 1406 году. Одни считают, что его отец был врачом в Падуе, другие – что он был маркграфом Трирским и одним из богатейших дворян Германии. Кем бы он ни был, дворянином или доктором, он был состоятельным человеком и оставил сыну богатое имение. В четырнадцать лет Бернард страстно увлекся алхимией и читал книги арабских авторов на языке оригинала. Он оставил после себя в высшей степени интересный отчет о своих изысканиях и путешествиях, из которого можно выделить главным образом следующее. Первая попавшая ему в руки книга была написана арабским философом Разесом
[132]. Прочитав ее, он вообразил, что узнал способ стократного увеличения количества золота. Четыре года он проработал в своей лаборатории, постоянно сверяясь с книгой Разеса. В итоге он обнаружил, что истратил на эксперимент не менее восьмисот крон, не получив за свои старания ничего, кроме огня и дыма. Разуверившись в Разесе, он обратился к трудам Гебера. Он прилежно штудировал их два года и, будучи молодым, богатым и доверчивым, был окружен всеми алхимиками города, которые любезно помогали ему тратить его деньги. Он не переставал верить в Гебера и терпеть своих голодных ассистентов, пока не лишился двух тысяч крон – суммы по тем временам весьма значительной.
Среди всей толпы окружавших его псевдоученых был только один человек, столь же увлеченный и бескорыстный, как и он сам. С этим человеком, который был монахом ордена св. Франциска, он завязал близкую дружбу и проводил почти все свое время. Прочитав несколько туманных трактатов Рупекиссы и Сакробоско, они пришли к убеждению, что винный спирт высокой степени очистки и есть тот самый алкагест, или универсальный растворитель, который окажет им неоценимую помощь в осуществлении процесса трансмутации. Они очищали спирт тридцать раз, пока он не стал таким крепким, что начал разъедать стенки сосудов, в которых находился. Проработав над этим три года и истратив на спиртное триста крон, они обнаружили, что находятся на неверном пути. Засим они взялись за квасцы и железный купорос, но великая тайна и на сей раз ускользнула от них. Далее они вообразили, что все экскременты, особенно человеческие, обладают чудодейственной силой, и целых два года ставили на них опыты с использованием ртути, поваренной соли и расплавленного свинца! И вновь к Бернарду из дальних и ближних мест потянулись адепты, стремившиеся помочь своими советами. Он принимал их всех радушно и столь щедро и безоглядно делился с ними своим богатством, что они прозвали его «добрым трирцем». Под этим прозвищем он и поныне часто упоминается в трудах, затрагивающих тему алхимии. Так он прожил двенадцать лет, каждый день экспериментируя с какой-нибудь новой субстанцией и денно и нощно моля Бога помочь ему разгадать секрет превращения.
В тот период он потерял своего друга-монаха и объединил усилия с одним мировым судьей города Трира, таким же страстным алхимиком, как и он сам. Его новый знакомый считал, что океан является матерью золота и морская соль способна превращать свинец или железо в драгоценные металлы. Бернард решил апробировать сей тезис на практике и, перенеся лабораторию на побережье Балтийского моря, проработал с солью больше года: растворял, возгонял, кристаллизовал и время от времени пил ее ради других экспериментов. Неудачи не обескураживали странного энтузиаста: провал одного опыта лишь еще сильнее побуждал его провести другой.
Ему должно было вскоре исполниться пятьдесят лет, а он еще не повидал мир. Дабы восполнить этот пробел, он решил совершить путешествие по Германии, Италии, Франции и Испании. Где бы он ни останавливался, он интересовался, есть ли поблизости алхимики. Алхимики находились повсюду, и, если они были бедны, он помогал им деньгами, а если богаты – поддерживал их морально. В Сито он познакомился с неким Жоффруа Лёвье, тамошним монахом, который убеждал его, что экстракт яичной скорлупы является ценным ингредиентом. Он поставил соответствующий опыт, который, закончившись ничем, лишь отсрочил начало другого, длившегося год или два эксперимента, призванного подтвердить или опровергнуть мнение одного юриста из Бергхема во Фландрии, утверждавшего, что великий секрет кроется в уксусе и железном купоросе. Бернард не был убежден в абсурдности этой идеи до тех пор, пока чуть не отравился. Прожив во Франции около пяти лет, он случайно узнал, что магистр Генрих, духовник императора Фридриха III, открыл философский камень, и отправился в Германию нанести ему визит. Его, как обычно, окружали голодные нахлебники, часть которых вызвалась сопровождать его. Ему не хватило духу им отказать, и он прибыл в Вену с пятерыми из них. Бернард послал духовнику любезное приглашение и устроил в его честь роскошный прием, который посетили почти все алхимики Вены. Магистр Генрих искренне признался, что не открыл философского камня, но всю жизнь занимался его поисками, которые будет продолжать до тех пор, пока не найдет искомое или не умрет. Этот человек пришелся Бернарду по душе, и они дали друг другу обет вечной дружбы. За ужином было решено, что все присутствующие алхимики должны пожертвовать определенную сумму на накопление сорока двух золотых марок, которые через пять дней, уверял магистр Генрих, увеличатся в его печи в пять раз. Бернард, как самый богатый из присутствующих, внес львиную долю – десять золотых марок, магистр Генрих – пять, а остальные – по одной или две (иждивенцам Бернарда пришлось занять свою долю у покровителя). Великий эксперимент был должным образом проведен: золотые марки поместили в тигель вместе с некоторым количеством поваренной соли, железного купороса, концентрированной азотной кислоты, яичной скорлупы, ртути, свинца и навоза. Алхимики наблюдали за сим драгоценным месивом с живым интересом, ожидая, что оно превратится в один большой кусок чистого золота. По прошествии трех недель они отказались от эксперимента на том основании, что то ли тигель недостаточно жаропрочен, то ли отсутствует некий необходимый ингредиент. Не известно, лазил ли в тигель вор, но утверждают, что золото, найденное в нем по завершении эксперимента, стоило всего шестнадцать марок вместо сорока двух, помещенных в него вначале.
