Молва об этих удивительных собеседованиях быстро облетела всю страну и даже достигла материковой Европы. Тогда же Ди заявил, что он овладел elixir vitae, который, по его словам, он нашел среди руин Гластонберийского аббатства в Сомерсетшире. В его дом в Мортлейке отовсюду стекались люди, желавшие, чтобы он составил им гороскоп, и предпочитавшие его менее известным астрологам. Кроме того, они страстно желали увидеть человека, объявившего себя бессмертным. В целом он вел весьма прибыльную торговлю, но тратил так много денег на снадобья и металлы для алхимических экспериментов, что так никогда и не разбогател.
Примерно в это же время в Англию прибыл богатый польский дворянин Альберт Лаский, пфальцграф Сирадзский. По его словам, главной целью его визита было посещение двора королевы Елизаветы, молва о славе и могуществе которой достигла отдаленной Польши. Елизавета оказала льстивому чужестранцу самый роскошный прием и поручила своему фавориту Лестеру показать гостю все достопримечательности Англии. Он посетил все заслуживающие внимания места Лондона и Вестминстера, а затем проследовал в Оксфорд и Кембридж, чтобы побеседовать с некоторыми из великих ученых, чьи сочинения прославили их родину. Он был очень сильно разочарован, не найдя среди них доктора Ди, и сказал графу Лестеру, что не приехал бы в Оксфорд, если бы знал, что Ди там нет. Граф пообещал познакомить его с великим алхимиком по возвращении в Лондон, и поляк был удовлетворен. Несколькими днями позже, когда граф и Лаский находились в вестибюле королевы в ожидании аудиенции у Ее Величества, туда с той же целью прибыл доктор Ди, который был представлен поляку
[163]. Между ними состоялся интересный разговор, в конце которого чужестранец предложил пообедать в доме астролога в Мортлейке. Ди вернулся домой в крайнем расстройстве, ибо понимал, что, не заложив столовое серебро, он не наберет достаточной суммы денег, чтобы устроить достойный прием пфальцграфу Ласкому и его свите. Находясь в критическом положении, он отправил с нарочным письмо графу Лестерскому, в котором откровенно поведал о своей проблеме и попросил графа оказать ему услугу в виде ходатайства перед Ее Величеством. Елизавета немедленно послала ему в подарок двадцать фунтов.
В назначенный день пфальцграф прибыл в сопровождении многочисленной свиты и выразил столь искреннее и страстное восхищение знаниями хозяина дома, что Ди стал прикидывать, как навсегда привязать к своим интересам человека, столь расположенного стать ему другом. В результате длительного общения с Келли он перенял все мошеннические повадки сей персоны и решил заставить поляка дорого заплатить за его обед. За много дней до этого он узнал, что пфальцграф является в своей стране крупным и весьма влиятельным помещиком, но из-за своей склонности к расточительству переживает временные финансовые затруднения. Он также выяснил, что поляк твердо верит в существование философского камня и живой воды. Таким образом, тот был просто находкой для авантюриста. Келли был того же мнения, и они вдвоем начали плести паутину, нитями которой могли бы прочно опутать богатого и доверчивого иностранца. Они делали это очень осторожно, сперва туманно намекая на камень и эликсир, а в конце концов – на духов, посредством которых они могут-де переворачивать страницы книги будущего и узнавать из нее страшные тайны. Лаский страстно умолял их допустить его к одному из таинственных интервью с Уриэлем и другими ангелами, но они слишком хорошо знали человеческую натуру, чтобы сразу же выполнить его просьбу. На мольбы пфальцграфа они отвечали намеками на проблематичность или неуместность вызова духов в присутствии постороннего, который, возможно, не имеет для этого иных мотивов, кроме удовлетворения пустого любопытства. Тем самым они стремились разжечь его аппетит и были бы действительно огорчены, если бы пфальцграф потерял интерес к этой затее. Чтобы понять, насколько сильно помыслы Ди и Келли были в то время сосредоточены на жертве их обмана, достаточно прочесть предисловие к их первому собеседованию с духами, приведенное в книге доктора Касобона. Запись, сделанная Ди 25 мая 1583 года, гласит, что, когда дух появился, «я [Джон Ди] и Э. К. [Эдвард Келли] сидели и разговаривали об этом знатном поляке Альберте Ласком, о той великой чести, коей он нас удостоил, и о симпатии к нему самых разных людей». Они, несомненно, обсуждали, как им наилучшим образом использовать «знатного поляка», и стряпали небылицу, которой они впоследствии возбудили его любопытство и надежно затянули его в свои тенета. «Внезапно, – продолжает Ди, – словно откликнувшись на наше красноречие, появилось бестелесное создание в образе прелестной девочки семи – девяти лет в головном уборе, с кудрявыми волосами на лбу и прямыми на затылке. На ней было шелковое платьице со шлейфом, отливающее то красным, то зеленым. Она, казалось, порхала вверх-вниз и сновала взад-вперед позади книг; а когда она проходила между книгами, оные самостоятельно отодвигались, уступая ей дорогу».
Подобными сказками они завлекали поляка день за днем и наконец позволили ему стать свидетелем их таинств. Неясно, стал ли он жертвой подстроенных ими оптических обманов или же собственного распаленного воображения, но в результате он превратился в послушное орудие в их руках и делал все, что они от него хотели. На этих спиритических сеансах Келли располагался на определенном расстоянии от магического кристалла и устремлял на него пристальный взгляд, в то время как Ди занимал место в углу, готовый запротоколировать пророчества духов, когда оные будут их произносить. Действуя таким образом, они напророчествовали поляку, что он станет счастливым обладателем философского камня, проживет столетия и будет избран королем Польши, в каковом качестве одержит множество великих побед над сарацинами и прославится на весь мир. Для этого, однако, требовалось, чтобы Лаский покинул Англию, взяв с собой их вместе с женами и остальными членами семей, и обеспечил им всем роскошную жизнь, не отказывая им ни в чем. Лаский немедленно согласился на предложенные условия, и очень скоро вся означенная компания отправилась в Польшу.
Четыре с лишним месяца спустя они наконец добрались до имений пфальцграфа недалеко от Кракова. В пути они наслаждались жизнью и тратили деньги направо и налево. Обосновавшись в замке пфальцграфа, неразлучная парочка приступила к великому алхимическому опыту по превращению железа в золото. Лаский обеспечивал их всеми необходимыми материалами и лично помогал им своими познаниями в алхимии; но так или иначе сей эксперимент всегда заканчивался неудачей в тот самый момент, когда все должно было получиться, и им приходилось начинать все сначала с еще бóльшим размахом. Но Лаский по-прежнему надеялся на благополучный исход. Его, убежденного в том, что бесчисленные миллионы не за горами, не пугали предварительные траты. Так продолжалось день за днем и месяц за месяцем, пока ему наконец не пришлось продать часть заложенных поместий, дабы обеспечить пищей голодные тигли Ди и Келли и не менее голодные желудки их жен и домочадцев. Он очнулся от золотых грез раньше, чем разорение взглянуло ему в лицо, и даже в тот момент был безмерно счастлив сознавать, что избежал полной нищеты. Придя таким образом в чувство, он первым делом решил избавиться от дорогостоящих визитеров. Не желая ссориться с ними, он предложил им проследовать в Прагу с рекомендательными письмами для императора Рудольфа. Наши алхимики со всей очевидностью понимали, что больше от почти разоренного пфальцграфа Лаского ждать нечего, поэтому они без колебаний приняли предложение и немедленно отправились к императорской резиденции. По прибытии в Прагу они без труда добились аудиенции у императора. Они поняли, что он готов поверить в существование философского камня, и тешили себя надеждой, что произвели на него благоприятное впечатление. Однако по той или иной причине – вероятно, из-за коварного и плутовского выражения лица Келли – император остался не очень высокого мнения об их способностях. Тем не менее он позволил им остаться в Праге на несколько месяцев, дав им тем самым надежду на то, что он все-таки воспользуется их услугами. Но чем больше император думал о них, тем меньше они ему нравились; а когда папский нунций
[164] отсоветовал ему поощрять подобных магов-еретиков, он приказал им покинуть его владения в течение двадцати четырех часов. Алхимикам повезло, что им было отпущено так мало времени, ибо через шесть часов после истечения означенного срока нунций получил приказ посадить их в темницу пожизненно или сжечь на костре.
