Не вполне представляя, куда направить стопы, они решили вернуться в Краков, где у них все еще были друзья; но к тому времени деньги, вытянутые ими у Лаского, были на исходе, и они много дней были вынуждены обходиться без обеда и ужина. Им было очень трудно скрывать от людей свою бедность, но они безропотно терпели лишения, убежденные, что если этот факт станет достоянием гласности, то вздорность их претензий выплывет наружу. Никто бы не поверил, что они являются обладателями философского камня, если бы возникло подозрение, что они не в состоянии себя прокормить. Они худо-бедно перебивались составлением гороскопов, и голодная смерть им не грозила. Так продолжалось до тех пор, пока в их сети не попала новая, достаточно богатая для их целей жертва в лице царственной особы. Добившись аудиенции у польского короля Стефана, они предсказали ему, что император Рудольф вскоре будет убит и немцы выберут его преемником поляка. Поскольку данное предсказание было недостаточно точным, чтобы удовлетворить короля, они вновь прибегли к помощи кристалла. В результате им явился дух, сообщивший, что новым сувереном Германии будет Стефан Польский. Стефану достало легковерия, чтобы попасться на удочку, и однажды он присутствовал при мистическом собеседовании Келли с призраками его кристалла. Кроме того, он, очевидно, снабжал их деньгами для продолжения алхимических экспериментов, но в конце концов устал от невыполненных обещаний и постоянных бессмысленных трат. Он уже собирался выгнать их с позором, когда они познакомились с еще одним простофилей, к коему незамедлительно переметнулись. Им оказался граф Розенберг, хозяин крупных поместий в Требоне, в Богемии. Во дворце этого необычайно щедрого патрона они чувствовали себя настолько вольготно, что прожили там почти четыре года, ни в чем себе не отказывая и имея почти неограниченную власть над деньгами графа. Последний был в большей степени честолюбив, нежели алчен: он был достаточно богат и уповал на философский камень не ради златоделания, но для продления жизни. Его гости, узнав об этой особенности его характера, выдавали ему соответствующие предсказания. Они пророчествовали, что он станет королем Польши, и, сверх того, обещали, что он проживет пятьсот лет, наслаждаясь величием, но лишь при условии, что выделит им достаточно денег для продолжения экспериментов.
Однако теперь, когда им улыбнулась удача и они пожинали плоды успешного злодейства, справедливая кара настигла их в обличье, которого они не ждали. Во взаимоотношениях сообщников появились зависть и недоверие, приводившие к столь бурным и частым ссорам, что Ди постоянно боялся разоблачения. Келли считал себя более значительной фигурой, чем Ди (судя, вероятнее всего, по мошенническим стандартам), и был недоволен тем, что во всех случаях и ото всех людей Ди удостаивался бóльших почестей и большего внимания. Он часто грозился расстаться с Ди и действовать в одиночку; последний же, деградировав до обычного орудия в руках своего более дерзкого компаньона, безмерно страдал от перспективы его ухода. Он был настолько суеверен, что не сомневался в ангельском происхождении большей части сумбурных пророчеств Келли и не знал, где в целом мире искать человека достаточно образованного и мудрого, чтобы его заменить. По мере того как их ссоры с каждым днем становились все более частыми, Ди писал письма королеве Елизавете, в которых просил обеспечить ему благосклонный прием по его возращении в Англию, куда он намеревался проследовать, если Келли его бросит. Он также послал ей серебряный кругляш, который, по его словам, он сделал из куска латуни, вырезанного из грелки
[165]. Позднее он отправил ей и саму грелку, дабы она могла убедиться, что кусок серебра точно соответствует отверстию, вырезанному в латуни. Готовясь таким образом к худшему, он более всего желал остаться в Богемии с графом Розенбергом, который был к нему благосклонен и очень на него рассчитывал. Келли также не имел никаких весомых причин покидать это место, но им овладела новая страсть, и он вынашивал хитрые планы ее утоления. Его жена была некрасивой и грубой, а жена Ди – миловидной и покладистой, и он страстно желал поменяться с Ди женами, не возбуждая ревности и не шокируя моральных устоев последнего. Это было нелегкой задачей, но для такого человека, как Келли, столь же безнравственного и черствого, сколь и бесстыдного и изобретательного, сия трудность была преодолимой. Кроме того, он хорошо изучил характер и слабости Ди и собирался использовать их с выгодой для себя. На следующем спиритическом сеансе Келли сделал вид, что возмущен сообщением духов, и отказался поведать Ди, что они сказали. Ди настаивал и узнал, что отныне они должны делить жен друг с другом. Слегка напуганный, он предположил, что духи просто велели им и их семьям жить во взаимном мире и согласии. Келли с видимой неохотой вызвал духов еще раз и сообщил, что те настаивают на дословной интерпретации. Жалкий фанатик Ди покорился их воле, но Келли нужно было еще немного побыть в роли скромника. Он заявил, что эти духи, должно быть, служат не добру, а злу, и отказался от дальнейшего общения с ними. Вслед за тем он покинул дворец графа, сказав, что больше никогда туда не вернется.
Оставшись таким образом без компаньона, Ди страдал и не находил себе места. Он не знал, на кого возложить функции медиума после ухода Келли, но в итоге остановил свой выбор на собственном сыне Артуре, восьмилетнем ребенке. Он церемонно посвятил его в этот сан и внедрил в детское сознание величественную суть обязанностей, кои тот был призван выполнять; но бедный мальчик не обладал ни воображением, ни верой, ни ловкостью Келли. Согласно отцовским инструкциям, он пристально вглядывался в кристалл, но ничего не видел и не слышал. Наконец, когда у него заболели глаза, он сказал, что видит некую смутную тень, но и только. Ди был в отчаянии. Обман продолжался так долго, что самое большое счастье он испытывал в те моменты, когда воображал, что поддерживает общение с высшими созданиями. Он проклинал день расставания с дорогим другом Келли. Именно это Келли и предвидел, и когда он счел, что доктор уже достаточно настрадался из-за его отсутствия, он неожиданно вернулся и вошел в комнату, где маленький Артур тщетно пытался хоть что-то разглядеть на поверхности кристалла. Ди, комментируя данное обстоятельство в своем журнале, приписывает сие внезапное возвращение «чудесному счастливому случаю» и «божественному жребию» и далее пишет, что Келли сразу увидел духов, остававшихся невидимыми для малолетнего Артура. Один из оных снова приказал им обобществить жен. Келли склонил голову и подчинился, а Ди со всей покорностью принял это соглашение как должное.
Это была гнуснейшая моральная деградация. Так они блудили три-четыре месяца, а затем в результате новых ссор опять расстались. На сей раз их расставание было окончательным. Келли, прихватив с собой elixir, найденный им в Гластонберийском аббатстве, проследовал в Прагу, позабыв о своем внезапном изгнании из этого города. Прибыв туда, он был почти сразу же арестован по приказу императора Рудольфа и брошен в тюрьму. Через несколько месяцев он был освобожден и пять лет странствовал по дорогам Германии, предсказывая будущее в одних местах и прикидываясь златоделателем в других. Он снова попал в тюрьму по обвинению в ереси и колдовстве, где принял решение вернуться в Англию, если его когда-либо освободят. Вскоре он понял, что на это нет никакой надежды и его заключение, скорее всего, будет пожизненным. В одну из ненастных февральских ночей 1595 года Келли сплел из постельного белья канат, чтобы спуститься из окна тюрьмы, находившегося на вершине очень высокой башни. Из-за его тучности канат порвался, и он упал на землю. Он сломал два ребра и обе ноги и получил столь значительные повреждения внутренних органов, что через несколько дней умер.
