«Если кто-то желает увидеть братьев-розенкрейцеров просто из любопытства, то этот человек никогда не вступит с нами в контакт. Но если его воля действительно побуждает его вписать свое имя в список нашего братства, то мы, способные читать мысли всех людей, убедим его в правдивости наших обещаний. По этой причине мы и не сообщаем миру о нашем местонахождении. Одного мышления в сочетании с искренней волей тех, кто хочет узнать нас, достаточно для того, чтобы познакомить их с нами и нас с ними».
Хотя существование такой организации, как розенкрейцеры, вызывало сомнение, было совершенно очевидно, что кто-то занимается распространением означенных объявлений, расклеенных на всех парижских стенах. Полиция тщетно пыталась выйти на преступников, и безуспешность ее усилий лишь усугубляла растерянность горожан. Очень скоро за дело взялась церковь, и аббат Готье, иезуит, написал книгу, призванную доказать, что в силу враждебности розенкрейцеров по отношению к папе римскому они являются не кеми иными, как последователями Лютера, засланными для пропаганды его ереси. Одно их название, добавлял он, доказывает, что они еретики, ибо крест, увенчанный розой, представляет собой геральдическую эмблему архиеретика Лютера. Некий Гарасс утверждал, что они являются братством пьяниц-самозванцев, название которых происходит от гирлянды роз в форме креста, вешаемой в Германии над столами в трактирах в качестве символа секретности, откуда пошла расхожая фраза «сказать под розой», то есть сообщить свой секрет другому человеку. Другие интерпретировали аббревиатуру F.R.C.
[170] не как «Братство розового креста», а как «Fratres Roris Cocti», то есть «Братья кипяченой росы», и объясняли сие наименование утверждением, что члены братства собирают в больших количествах утреннюю росу и кипятят ее, дабы получить экстракт некоего очень ценного ингредиента, входящего в состав философского камня и живой воды.
Атакуемое таким образом братство защищалось как могло. Братья отрицали использование какой бы то ни было магии или общение с дьяволом. Они заявляли, что счастливы оттого, что уже прожили более ста лет и рассчитывают прожить еще много веков и что глубокие знания о природе были переданы им самим Богом в награду за их набожность и исключительно преданное служение ему. Ошибаются, утверждали они, те, кто связывает происхождение их названия с крестом из роз или называет их пьяницами. Относительно первого они снова и снова заявляли, что название ордена произошло от фамилии его основателя Христиана Розенкрейца, а в ответ на второе обвинение повторяли, что не знают, что такое жажда, и предаются более возвышенным удовольствиям, нежели те, кто ее испытывает. Они не хотят вмешиваться в политику или религию какого-либо человека или группы людей, хотя и не смогли удержаться от отрицания верховной власти папы римского и обвинения его в тирании. Они заявляли, что о них распускают клеветнические слухи, наиболее несправедливым из которых является измышление о том, что они предаются похоти, проникая под покровом своей невидимости в спальни хорошеньких девиц. Напротив, утверждали они, первым обетом, который они дают, вступая в общество, является обет целомудрия; любой же из них, кто его нарушает, немедленно лишается всех своих преимуществ и вновь становится беззащитным перед голодом, лишениями, болезнями и смертью, как обычный человек. Они столь ревностно относятся к целомудрию, что видят причину грехопадения Адама в нехватке у него этой добродетели. Помимо самозащиты, братство приступило к дальнейшему декларированию своих постулатов. Его члены навсегда отказывались от всех старообразных представлений о колдунах, ведьмах и связи с дьяволом. Они отрицали существование столь ужасных, противоестественных и отвратительных тварей, как инкубы и суккубы
[171] и бесчисленные нелепые бесы, в которых человек верил в течение многих столетий. Человек, развивали они свою мысль, окружен не врагами, подобными вышеназванным, а мириадами прекрасных и милосердных созданий, всегда готовых прийти ему на помощь. Воздух населен сильфами, вода – ундинами, недра земли – гномами, а огонь – саламандрами. Все эти создания – друзья людей, более всего желающие, чтобы последние очистились от всякой скверны и получили таким образом возможность видеть их и общаться с ними. Они обладают великой силой и не скованы ограничениями пространства, времени и материи. Но в одном человек их превосходит. У него есть бессмертная душа, которой они не обладают, а посему обречены на смерть. Они могут, однако, разделить с людьми бессмертие, если им удается разжечь в сердцах людей любовь к ним (духам). Таким образом, духи женского пола постоянно стремятся очаровать мужчин, а гномы, сильфы, саламандры и ундины мужского пола – женщин. Объекты этой страсти, отвечая духам взаимностью, передают им часть божественного огня – души, и с этого момента влюбленные становятся равными объектам их любви и вместе с ними, согласно божественному жребию, вступают в чертоги вечного блаженства. Эти духи, утверждали розенкрейцеры, непрерывно наблюдают за человечеством днем и ночью. Они порождают сны, предзнаменования и предчувствия, посредством которых при необходимости предупреждают людей о надвигающейся опасности. Однако, несмотря на их склонность помогать людям ради них же самих, потребность в душе временами делает их капризными и мстительными; они обижаются по малейшему поводу и причиняют зло вместо блага тем, кто губит в себе разумное начало обжорством, пьянством и прочими низменными инстинктами.
Несколько месяцев спустя возбуждение парижан, инспирированное плакатами братства и нападками духовенства, само собой сошло на нет. Истории о розенкрейцерах стали в конечном счете чересчур абсурдными даже для того суеверного времени, и люди вновь принялись смеяться над сими незримыми господами и их фантастическими доктринами. При таком стечении обстоятельств Габриэль Ноде опубликовал свое сочинение «Avis а la France sur les Frères de la Rose-croix»
[172], в коем весьма успешно разоблачил вздорность нового ордена. Этот труд, пусть и не слишком хорошо написанный, появился в нужное время. Он нанес смертельный удар розенкрейцерам во Франции, и в следующем году о них почти ничего не было слышно. Мошенники в разных частях страны временами присваивали себе это название, чтобы замаскировать банальный грабеж, и время от времени их отлавливали и вешали за слишком большое мастерство переманивания жемчугов и драгоценных камней из карманов других людей в их собственные или за то, что они выдавали куски позолоченной латуни за чистое золото, сделанное посредством философского камня. Не считая этих случаев, розенкрейцеров окутала пелена забвения.
Их доктрина, однако, получила распространение не только во Франции: она все еще процветала в Германии и завоевала множество умов в Англии. Эти страны породили двух ее великих магистров в лице Якоба Бёме и Роберта Фладда – «философов», чьи идеи отличаются, пожалуй, наибольшей нелепостью и экстравагантностью. По всей видимости, орден разделился на две ветви – на братьев Rosae Crucis
[173], посвятивших себя чудесам земным, и братьев Aurae Crucis
[174], полностью сосредоточившихся на вещах божественных. Фладд принадлежал к первой категории, а Бёме – ко второй. Фладда можно назвать отцом английских розенкрейцеров, достойным занять видное место в храме Глупости.
