Источник богатства этого авантюриста неизвестен. Он не мог нажить его одной лишь продажей своего elixir vitae в Германии, хотя, несомненно, некоторая его часть была получена именно так. Вольтер категорически заявляет, что граф находился на службе у иностранных держав, и в письме к прусскому королю, датированном 5 апреля 1758 года, сообщает, что тот был посвящен во все секреты Шуазёля, Кауница и Питта. Зачем он мог понадобиться кому-либо из этих министров, особенно Шуазёлю, остается тайной за семью печатями.
Представляется очевидным, что он владел секретом очищения бриллиантов от пятен и, по всей вероятности, заработал большие деньги, покупая бриллианты с изъянами по сниженным ценам, устраняя изъяны и перепродавая камни со стопроцентной выгодой. Мадам дю Оссе рассказывает об этом следующую историю. «Король, – пишет она, – приказал принести ему алмаз среднего размера, имевший дефект. После взвешивания камня Его Величество сказал графу: “Имея сей изъян, данный алмаз стоит шесть тысяч ливров, а без него он стоил бы самое меньшее десять. Не могли бы вы сделать меня богаче на четыре тысячи ливров?” Сен-Жермен очень внимательно осмотрел камень и произнес: “Возможно, мне удастся это сделать. Я верну вам его через месяц”. В назначенный срок граф принес обратно избавленный от пятна алмаз и отдал его королю. Камень был завернут в ткань из горного льна, которую он снял. По указанию короля камень тотчас взвесили и обнаружили весьма незначительную потерю массы. Засим Его Величество послал его своему ювелиру для оценки, воспользовавшись для этого услугами месье де Гонтана, которому он не сообщил никаких подробностей. Ювелир оценил алмаз в девять тысяч шестьсот ливров. Король, однако, отрядил посыльного забрать камень и сказал, что сохранит его как диковину. Вне себя от удивления, он добавил, что месье де Сен-Жермен, должно быть, стоит миллионы, особенно если он владеет секретом превращения малых алмазов в большие. Граф не сказал, под силу ему сие или нет, но безапелляционно заявил, что знает, как заставлять жемчужины расти и придавать им чистейшую воду. Король отнесся к его словам с величайшим вниманием и маркиза дю Помпадур тоже. Месье дю Кенуа однажды назвал Сен-Жермена мошенником, но король сделал ему выговор. В сущности, Его Величество, похоже, не чает в нем души и порой говорит о нем так, будто тот действительно знатного рода».
В услужении у Сен-Жермена был один забавнейший проходимец, к которому он часто обращался за подтверждением своих слов, когда рассказывал про удивительные события, имевшие место столетия назад. Этот человек, не лишенный способностей, обычно подтверждал его слова самым убедительным образом. Как-то раз его хозяин, обедая в компании дам и господ, пересказывал им беседу, будто бы состоявшуюся в Палестине между ним и английским королем Ричардом I, которого он охарактеризовал как своего очень близкого друга. На лицах почтенной компании читались изумление и недоверие, и Сен-Жермен весьма невозмутимо обернулся к своему слуге, стоявшему за его стулом, и попросил того подтвердить или опровергнуть сообщенную им информацию. «Я, право, не знаю, – невозмутимо ответил слуга. – Вы забываете, сударь, что я служу вам всего пятьсот лет!» «Ах, да! – промолвил его хозяин. – Я и забыл, что это было незадолго до вашего рождения!»
В тех редких случаях, когда он общался с людьми, которых не мог так легко одурачить, он давал выход презрению, которого едва ли мог избежать в отношении поразительно легковерного большинства. «Эти дураки-парижане, – сказал он как-то барону де Глейхену, – верят, что мне более пятисот лет; а поскольку им хочется в это верить, я укрепляю их в этой мысли. Но, по правде говоря, я действительно намного старше, чем кажусь».
Об этом загадочном самозванце рассказывают множество других историй, но для описания его характера и притязаний достаточно приведенных выше. Насколько можно судить, он пытался найти философский камень, но никогда не хвастался успешным завершением поисков. Ландграф Гессен-Касселя, с которым он познакомился еще в Германии, писал ему настоятельные письма, в которых умолял его покинуть Париж и поселиться в его владениях, на что Сен-Жермен в конце концов согласился. Больше о его жизни ничего не известно. При гессен-кассельском дворе не было мемуаристов, которые могли бы зафиксировать на бумаге его изречения и деяния, подлинные или мнимые. Он умер в Шлезвиге, в имении своего друга-ландграфа, в 1784 году.
Калиостро
Сей прославленный шарлатан, друг и преемник Сен-Жермена, добился еще большей известности. Он был архиплутом своего времени и последним из выдающихся претендентов на владение философским камнем и живой водой, а во время своего непродолжительного процветания – одной из виднейших фигур Европы.
Его настоящее имя было Джузеппе Бальзамо. Он родился около 1743 года в Палермо в бедной семье. Имел несчастье в раннем детстве потерять отца, вследствие чего забота об его образовании легла на родственников матери, которые были слишком бедны, чтобы обеспечить обучение его чему-либо, кроме чтения и письма. В четырнадцать лет был отправлен в монастырь для постижения основ химии и медицины, но его нрав был столь запальчивым, леность – столь неодолимой, а дурные привычки – столь глубоко укоренившимися, что он никак не преуспел в учебе. Через несколько лет он ушел из монастыря, запомнившись его обитателям как ничему не научившийся и распущенный молодой человек, щедро одаренный природой, но имеющий дурные наклонности. Достигнув совершеннолетия, он с головой окунулся в необузданную и беспутную жизнь и вступил в знаменитое братство, известное во Франции и в Италии как «рыцари сноровки», а в Англии – как «аферисты». Он был весьма незаурядным и деятельным членом сей братии. Его «боевым крещением» стала подделка театральных контрамарок. Позднее он ограбил собственного дядю и подделал завещание. Результатом подобных действий стали частые принудительные визиты в палермские тюрьмы. Каким-то образом он приобрел репутацию колдуна – человека, который не смог открыть секреты алхимии и продал душу дьяволу за золото, которое был не в состоянии делать путем трансмутации. Он не пытался вывести людей из этого заблуждения, а скорее ему потворствовал. В конце концов Бальзамо использовал его себе на руку, чтобы облапошить серебряных дел мастера Марано примерно на шестьдесят унций золота, и в результате был вынужден покинуть Палермо. Он убедил этого человека в том, что за шестьдесят унций золота может привести его к кладу, зарытому в пещере, который тот сможет забрать себе целиком, просто выкопав из земли. В полночь они отправились в пещеру неподалеку от Палермо, где Бальзамо начертил на земле магический круг и призвал дьявола показать, где спрятано его сокровище. Вдруг откуда ни возьмись появилось полдюжины человек – сообщников мошенника, переодетых чертями. На головах у них были рога, на пальцах – когти, а изо ртов вырывалось красное и голубое пламя. Они были вооружены вилами, которыми отделали бедного Марано до полусмерти, после чего изъяли у него шестьдесят унций золота и все находившиеся при нем ценные вещи. Затем они удрали в сопровождении Бальзамо, оставив несчастного серебряных дел мастера поправляться или умирать. Природа предпочла первый вариант развития событий, и вскоре после рассвета Марано пришел в себя, испытывая жгучую телесную боль от ударов и душевную – от обмана, жертвой которого стал. Сперва он порывался донести на Бальзамо в городской суд, но, подумав, испугался осмеяния, которому мог бы подвергнуться в результате детального изучения всех обстоятельств дела. И тогда он решил отомстить Бальзамо как истинный итальянец – убить его при первой удобной возможности. После того как он высказал сие намерение в присутствии одного из друзей Бальзамо, последний, узнав о грозящей ему опасности, незамедлительно упаковал ценные вещи и покинул Европу.
