Живая изгородь вдоль шоссе, посаженная для того, чтобы из мокрых домов не было видно мокрой дороги, теперь скрывает мокрые дома, чтобы их не видели с мокрой дороги. Рекламный щит, по которому струятся капли, гласит «КАРТИНА ДЕРЕВНИ БУДУЩЕГО» и изображает деревню, которая никогда не будет построена. Выбрав наугад более или менее достроенную деревню, мы съезжаем с дороги. Это поселок за пределами пригородной зоны. Перед нами красуется указатель с претенциозным названием ГЛЯНН РИАДА. В поле стоят несколько десятков домов, прилепившихся друг к другу; картину дополняют бесхозные бетонные плиты, погребенные в сорняках. Сразу видно, в какой момент иссяк поток денег из ирландских банков и застройщик свернул свою палатку, а польские рабочие уехали домой. «Парни, которые закладывали этот фундамент, даже и не верили, что строительство будет закончено», – говорит Айан. Бетонная плита, как и построенные дома, испещрена глубокими трещинами, какие бывают в домах после землетрясения, но в этом случае причиной стала халатность. Внутри полы завалены мусором, из кухни выдрана арматура, по стенам паутиной расползается плесень. Последний раз я видел подобный интерьер в Новом Орлеане после урагана «Катрина».
В 2009 г. Департамент окружающей среды Ирландии опубликовал свой первый отчет о ревизии нового жилого фонда после обследования 2846 жилых построек, многие из которых были заброшены. Правительство выдало разрешение на строительство 180 000 объектов, из которых более 100 000 пустуют. Некоторые из занятых домов стоят без отделки. Фактически все строительство сейчас прекращено. В Ирландии не хватает людей, чтобы заселить новые дома. В Ирландии никогда не хватало людей, чтобы заселить новые дома. Спросите ирландских застройщиков, кого они считали потенциальными жильцами построек в сельской местности Ирландии, и они все как один смущенно хихикнут и предложат один и тот же набор кандидатов: поляки; иностранцы, желающие иметь второй дом; ирландские государственные служащие, которых целыми департаментами привезут в эту глубинку согласно широкомасштабной программе переселения, которую почему-то не выполнили; диаспора порядка 70 млн человек, имеющих ирландские корни. На вопрос, почему это жилье не привлекло особого внимания во время бума, ответить просто: даже при наличии ирландских корней люди, которые живут за пределами Ирландии, не интересуются покупкой домов в этой стране. «У нас нет международного рынка недвижимости, – говорит агент дублинского отделения компании Savills по имени Ронан О’Дрисколл. – Здесь нет иностранных покупателей. И никогда не было». Дублин – не Лондон, а сельская местность Ирландии – не Котсуолдские холмы. Этого никогда не было и никогда не будет.
ТО. КАК ЦЕЛЫЕ НАРОДЫ повели себя, когда получили свободный доступ к деньгам, открыло нам многие их стороны: их чаяния, их ограничения, их самоощущение. Их реакция на отъем денег тоже говорила о многом. В Греции деньги заимствовало государство, и потому долги были долгами греческого народа, но народ не захотел взваливать это бремя на свои плечи. Греки тут же вышли на улицы с неистовыми протестами и тут же нашли виновников своих проблем за пределами Греции: монахов, турок, иностранных банкиров. Теперь греческие анархисты забрасывают электронными письмами немецких политиков и кидают бутылки с зажигательной смесью в своих полицейских. В Ирландии заимствования осуществлялись несколькими банками, и тем не менее народ как будто не только согласен погасить их, но при этом практически не жалуется. Еще не так давно, осенью 2008 г., после того как правительство пригрозило введением проверки потребности в медицинском обслуживании, пожилые люди вышли на улицы Дублина с маршем протеста. Спустя несколько дней после моего приезда студенты последовали их примеру, но в их протесте было больше театральности, чем общественного гнева; к тому же это был повод пропустить занятия. (Один из плакатов гласил: «ДОЛОЙ ВСЕ ЭТО!») После марша я остановил двух студентов и спросил, почему у всех были желтые полоски на лицах. Они какое-то время глядели друг на друга. «Да не знаю]» – сказал наконец один из них и разразился смехом.
А дальше… тишина. Прошло уже более трех лет с тех пор, как ирландское правительство свалило убытки ирландских банков на плечи ирландского народа, а за это время было лишь два заметных проявления общественного недовольства. В начале 2009 г. на первом после банкротства собрании акционеров AIB пожилой гражданин забросал тухлыми яйцами руководителей банка. И поздним сентябрьским вечером 2010 г. застройщик из Голуэя по имени Джо Макнамара написал на своей бетономешалке антибанковские лозунги, залез в кабину, проехал по стране и остановил машину в воротах парламента, заблокировав тормоза. О пожилом метателе яиц уже успели забыть, а Макнамара все еще мелькает в новостях: он отказывается давать интервью. «Джо – частное лицо, – сказал мне его адвокат. – Он считает, что выполнил свою миссию. Внимание прессы ему ни к чему».
Раньше, до истории с парковкой бетономешалки у входа в парламент, он занимался строительством, но в небольших объемах. Он начал с сооружения фундаментов и, как многие торговцы из глубинки, получил кредит от Anglo Irish Bank. Так началась его карьера застройщика. Он переехал в г. Голуэй, где поселился в дешевом новом микрорайоне рядом с площадкой для гольфа. Источник его бедственного финансового положения находился примерно в часе езды от города: это была курортная гостиница, которую он пытался построить в крошечной деревеньке Кил, где он вырос, на дальнем острове под названием Ахилл. «Ахилл, – произносит Айан, когда я прошу его отвезти меня туда, потом с минуту молчит, как будто хочет дать мне время еще раз подумать. – В это время года на Ахилле довольно уныло». Подумав еще минуту, он говорит: «Знаете, летом на Ахилле тоже довольно уныло».
Уже в сумерках мы катим по маленькому мосточку и оказываемся на острове. По обеим сторонам извилистой однополосной дороги насколько хватает глаз простираются торфяные болота. Такое ощущение, что это не «туристический объект», а «конец света». («Следующая остановка – Ньюфаундленд», – объявляет Айан.) Гостиница Achill Head Hotel, первое предприятие Джо, которым по-прежнему управляет его бывшая жена, закрыта, и в окнах нет света. А там, точно посередине крошечной деревушки Кил, его малой родины, – источник всех финансовых трудностей Джо Макнамары: гигантская черная яма в окружении бульдозеров и строительных материалов. В 2005 г. он затеял строительство скромной одноэтажной гостиницы на 12 номеров. В апреле 2006 г., когда ирландский рынок недвижимости взорвался, он расширил свои планы и обратился за разрешением на строительство роскошного многоэтажного отеля. Именно в этот момент рыночная конъюнктура изменилась. «Мы ушли в июне 2006 г., – сказал мне Ронан О’Дрисколл, брокер из Savills. – Мы вернулись в сентябре, как раз тогда все и остановилось. И как это все сразу понимают, что настало время остановиться – что наступило безумие?»
Четыре года котлован замороженной стройки портил вид деревни. А в мае 2010 г. Anglo Irish Bank, который предоставил Макнамаре деньги на застройку, пригрозил ему принудительной ликвидацией. Ирландское законодательство о банкротстве не предусматривало феноменального провала – вероятно, по той причине, что разрабатывавшие его люди не имели представления о том, что такое феноменальный успех. Когда банк инициирует принудительную ликвидацию принадлежащего ирландцу предприятия-банкрота, он направляет письмо родственникам этого человека, в котором уведомляет их о его несостоятельности – и позоре. Уведомление о банкротстве публикуется в одной национальной и одной местной газете. В течение целых 12 лет ирландскому банкроту не разрешается брать кредит на сумму выше €650, владеть собственными активами на сумму выше €3100, а также выезжать за границу без официального разрешения.
