Эта цифра была мифической. Но и в реальном списке советских агентов в Канаде значились видные ученые, правительственные чиновники, депутат парламента от коммунистической партии Альфред Роуз, а также национальный секретарь компартии Сэм Карр. Признания Гузенко произвели эффект разорвавшейся бомбы. Масштаб скандала был таков, что премьер-министр Канады отправился обсуждать ситуацию с премьер-министром Англии и президентом Соединенных Штатов.
Игорь Гузенко заговорил в тот момент, когда в Вашингтоне и Лондоне дискутировалась будущая политика в отношении Советского Союза. В обеих столицах пришли к выводу: существует опасная дистанция между представлениями публики о Советском Союзе и реальной политикой этой страны. И обществу нужно открыть глаза на то, чем в реальности занимается Москва.
Правительство Канады назначило комиссию для проведения полного расследования. Первые дни, 6-13 февраля 1946 года, комиссия работала за закрытыми дверями, разбирая документы. 13 февраля перед комиссией предстал Гузенко, после чего комиссия сочла необходимым предпринять юридические меры против названных им лиц. Первые аресты были проведены в семь утра 15 февраля. Взяли двенадцать человек. Среди них были Раймонд Бойер, специалист по взрывчатке из Национального исследовательского совета, Скотт Беннинг из департамента вооружений, Эмма Уойкин, шифровальщица из ведомства иностранных дел, офицер из управления военной информации, Кэтлин Уилшер из аппарата британского верховного комиссара в Оттаве. Израэль Гальперин, математик, который работал в армейском управлении исследований и занимался взрывчаткой.
Арестовали депутата парламента коммуниста Альфреда Роуза. После пакта Молотова-Риббентропа мировое коммунистическое движение получило указание мобилизовать рабочий класс против правительств Англии, Франции и Канады, поэтому в июне 1940 года канадское правительство запретило компартию. Когда нацистская Германия напала на Советский Союз, канадские коммунисты с трудом переориентировались на поддержку союзнических отношений СССР с западными странами. В 1942 году коммунисты создали новую партию — лейбористскую прогрессивную партию. На выборах 11 июня 1945 года коммунист Альфред Роуз был выбран в парламент…
15 февраля премьер-министр Маккензи Кинг сделал первое публичное заявление.
К удивлению канадцев через несколько дней Совинформбюро признало, что некоторые сотрудники советского военного атташата в Канаде получали от канадцев информацию секретного характера, не представляющую для Советского Союза большого интереса ввиду больших успехов технического развития в СССР. Тем более, что основная часть информации уже доступна по открытым источникам…
Военный атташе был отозван. В заявлении Совинформбюро говорилось, что ни советский посол, ни другие дипломаты к этому не имели отношения. Это было признание вины, невиданное дело в истории мирового шпионажа: обычно правительства отказываются принимать на себя ответственность за действия своих разведчиков.
Итоговый документ королевской комиссии от 2 марта 1946 года называл имена советских разведчиков: подполковник Мотинов, помощник военного атташе, подполковник Рогов, помощник военно-воздушного атташе, майор Соколов из аппарата экономического советника, лейтенант Ангелов, секретарь военного атташе. 27 июня 1946 года доклад комиссии объемом в семьсот тридцать три страницы был опубликован.
Игорь Сергеевич Гузенко рассказал королевской комиссии, что он родился в 1919 году неподалеку от Москвы. В 1936 году вступил в ВЛКСМ. Учился в военно-инженерной академии и был мобилизован в разведывательную школу. Его готовили в радисты. Курс подготовки — девять месяцев.
Вместе с ним училась Галина Ерофеева, жена известного дипломата, которая готовилась к поездке в Японию:
«Мне в числе других преподавали некоторые шпионские навыки. Была создана небольшая группа. В память врезался перебежчик Гузенко, работавший в Канаде шифровальщиком и выдавший всю советскую шпионскую сеть в Канаде и Англии…
Представить себе, что он станет предателем, я безусловно не могла, но он отнюдь не случайно укоренился в моей памяти: в нем было что-то, выделявшее его из остальных. Помню его сильно выступающий вперед подбородок, придававший лицу некоторую жестокость и горящий взгляд, говоривший не то о страстности, не то о жадности его натуры.
Занятия вел подполковник. Он рассказывал нам о том, как проводятся явки, какой бывает слежка, о способах избавиться от «хвоста», как выбрать «тайник» для передачи секретной информации и о многом другом… Эти занятия по-своему щекотали нервы: в них было что-то тайное, чуть постыдное, отличавшее нас от других».
С конца 1942 года началась рассылка шифровальщиков по резидентурам. Гузенко получил назначение в Канаду. 12 июня Канада установила дипломатические отношения с СССР. В конце года Монреаль и Москва договорились об обмене дипломатическими миссиями. Весной 1943 года прибыли советские дипломаты во главе с посланником Федором Тарасовичем Гусевым. Он приехал поездом из Вашингтона. Встречал его на железнодорожном вокзале в Оттаве сам премьер-министр Маккензи Кинг.
Передовая группа советской военной разведки во главе с полковником Заботиным (в нее входил и шифровальщик Гузенко) прибыла в Канаду 20 июля 1943 года. Светлана Гузенко присоединилась к мужу в октябре.
Николай Иванович Заботин (псевдоним «Грант») служил в Красной армии с 1921 года. По военной специальности артиллерист, окончил военную академию имени М.В. Фрунзе. В главном разведуправлении служил с 1940 года.
Вторая группа военных разведчиков приехала в августе 1943 года, ее возглавлял заместитель резидента по оперативной работе подполковник Петр Семенович Мотинов (псевдоним «Ламонт»), Он служил в Красной армии с 1926 года, тоже окончил академию, командовал полком. В сентябре 1938 года его перевели в разведку.
Королевской комиссии лейтенант Гузенко подробно описал быт и нравы резидентуры военной разведки. Шифровальщик работал на втором этаже посольства в комнате № 12. Там был стол, четыре стула, стальной сейф. Дверь всегда держали на замке. Шифровальные блокноты хранились в опечатанном мешке, который утром получал Гузенко. Ему же вручали для расшифровки телеграммы, поступившие из Центра.
Входящие телеграммы печатались на голубой бумаге, исходящие на розовой. Нумерация телеграмм каждый год начиналась заново — с первого января. Когда полковник Заботин хотел отправить телеграмму в Москву, то вызывал Гузенко. Полковник писал текст от руки. Гузенко его шифровал и перепечатывал на бланке канадской телеграфной службы. Все донесения отправлялись телеграфом в зашифрованном виде.
После окончания работы Гузенко запечатывал мешок с блокнотами личной печатью и сдавал. Оригиналы зашифрованных телеграмм подшивались в дела. Гузенко хранил в своей комнате донесения агентов, отчеты об их работе, дневник полковника Заботина, фиксировавшего встречи с агентами. Сейф Гузенко тоже опечатывал своей печатью. Комбинацию сейфового замка знал он и полковник Заботин.
Время от времени Гузенко спрашивал полковника, какие документы можно уничтожить. Полковник лично помечал каждый документ, после чего Гузенко от них избавлялся. Гузенко же вел два секретных журнала, в одном фиксировал номера входящих и исходящих телеграмм, а в другом прибытие и отправку почты.
