Черт, нужно избавиться от него. Как можно быстрее.
Я беру Себа под руку и тяну на себя. Мы играем в непродолжительную игру «кто кого перетянет», но Стив сдается.
– Может, позовешь Сойера? – предлагаю я Элле.
Она кивает и отступает назад, обнимая себя руками, словно желая защититься, и не спуская глаз со Стива. Дверь передо мной остается открытой, потому что, несмотря на громадные размеры нашего дома, Элла чувствует себя загнанной в ловушку, она напугана.
Я опускаю брата в кресло в просторном холле с мраморным полом. Он смотрит на меня из-под отяжелевших век.
– Ты как, малыш? – Я легонько толкаю его кулаком в плечо.
– Голова болит. – Он закрывает рот рукой. – И мне кажется, меня сейчас вырвет!
– Ванная там. – Я показываю на уборную недалеко от входной двери.
Себ делает глубокий вдох, потом еще один, пытаясь бороться с тошнотой, но проигрывает. Он вдруг становится серо-зеленым, а затем вскакивает и несется в ванную. Гортанные звуки эхом разносятся по огромному коридору.
– Теперь можешь уходить, – объявляю я человеку, который помогал растить меня, закрутил роман с моей мамой и пытался убить моего лучшего друга.
– Раз Каллума нет дома, думаю, лучше будет, если я…
– Нет, – я не даю ему закончить, – лучше будет, если ты уедешь.
Я подхожу к двери, которую Элла оставила открытой.
– Спасибо за помощь, хотя нам не стоило тебе звонить.
– Я уйду, потому что не хочу доставлять тебе лишних хлопот, сынок. Элла расстроилась. – Он начинает говорить громче, видимо, надеясь, что Элла услышит его. – Я хотел все объяснить, но никак не представлялось возможности. Я не собирался причинять боль собственной дочери и никогда бы этого не сделал. С той самой минуты, как я узнал о ее существовании, мне хотелось лишь одного – найти и защитить ее. Та ночь… – Стив умолкает и с притворной печалью качает головой. – Та ночь будет преследовать меня до конца моих дней. Я хотел защитить Эллу, но вместо этого подверг ее опасности.
– Отличное представление. – Я хлопаю в ладоши. – Но я ставлю тройку. Хорошая была попытка, но ты тот еще психопат, чтобы правдиво заявлять о своих чувствах. Тебе пора. Здесь никто не хочет слушать твои лживые оправдания.
Мы смотрим друг на друга. Я напрягаюсь, гадая, придется ли мне драться со Стивом. Я молод и в хорошей физической форме, но и Стив тоже силен, да к тому же бывший военный. Они с отцом служили в отряде «морских котиков».
К счастью, пока от меня не потребуется на практике проверять бойцовские навыки Стива. Он опускает глаза и идет к двери, но останавливается, поравнявшись со мной.
– А ты весь в отца, сынок, – тихо произносит он.
А потом, подмигнув, выходит за дверь, оставив меня мучиться в сомнениях. Мне тошно от того, что он называет меня «сынок». Теперь же, когда я начинаю подозревать, что действительно его сын, меня воротит еще больше. Именно об этом заявил Джон Райт, когда я заявился пьяным к нему домой. Мерзавец глумился надо мной, рассказывая про тесты на отцовство, про то, что никакой я не Ройал, а самый настоящий О’Халлоран…
Я заставляю себя не думать об этом. К черту отца Хартли. К черту Стива. Пошли они оба!
Я с силой захлопываю входную дверь, а когда поворачиваюсь, то вижу на верхней ступеньке изогнутой лестницы Эллу. Даже отсюда я ощущаю ее гнев и смятение.
– Где Себ?
Звуков рвоты больше не слышно.
– Сойер отвел его наверх. Зачем ты притащил его сюда?
Нет нужды спрашивать, о ком она говорит.
– Себастиан хотел выбраться из больницы, но доктор не отпустил бы его под мою ответственность.
– Ты совершеннолетний.
– Но я не его опекун.
– Стив тоже! – восклицает она.
Я потираю рукой затылок.
– После маминой смерти папа передал Стиву право контролировать нас в свое отсутствие. Это что-то типа… – я подыскиваю нужное слово, – опекунства. Когда папы нет, Стив уполномочен принимать решения от его лица. Думаю, папа так и не аннулировал это право.
Лицо Эллы становится белым, как бумага.
– Хочешь сказать, когда Каллум уезжает, Стив может диктовать нам, что делать? Может забрать меня из этого дома?
Тревога и страх, зародившиеся где-то в моем желудке, начинают разливаться по всему телу.
– Не знаю, – честно отвечаю я. – Себ…
Но умолкаю: нельзя проговориться, что во всем виноват мой больной брат. Ему нужна Эллина забота.
– Я вспомнил, что как-то раз, во время папиного отсутствия, Стив подписал мне разрешение на полет, и захотел рискнуть. Это было идиотское решение, и я сожалею о нем.
– Я сильно обижена на тебя за то, что ты привез его сюда.
Элла исчезает на втором этаже, но я успеваю заметить слезы у нее на глазах. Она пошла звонить Риду. Наверняка сегодня вечером меня ждет разнос, но я заслужил его, порядком облажавшись.
Надо было сказать Себу «нет». Когда он угрожал сделать что-то, то, наверное, имел в виду, что будет бегать голым по коридору, а не убьет себя. Не стоило мне паниковать. Можно было решить это как-то по-другому, и хотя ничего не приходит на ум, я уверен, что были и другие варианты.
Блин! Тяжело быть взрослым.
Глава 25
Хартли
В среду после школы я нахожу маму на кухне. Она готовит ужин.
– Папа дома?
Еще нет пяти, и я надеюсь, что его рабочий день длится, как у всех обычных людей. Мне нужно попасть в его кабинет. Следуя плану, который я придумала за ланчем, мне необходимо тщательно изучить каждую бумажку на его столе, уповая на то, что удастся найти какую-нибудь компрометирующую информацию.
– Нет, милая. Порежь их, пожалуйста. – Она подталкивает ко мне фрукты.
– Конечно.
Мою руки и потираю пальцем шрам на запястье. В каком-то смысле это даже хорошо, что я не помню, как все случилось. Так я могу жить без гнета плохих воспоминаний, но по-настоящему хорошо станет тогда, когда я помогу своей сестре и сделаю все, чтобы прошлое не повторилось.
– Значит, Дилан поедет на выставку лошадей? На один день?
– Она уезжает завтра после школы и не вернется раньше воскресенья.
Наконец-то! Хоть что-то получается по-моему. У меня есть четыре дня, чтобы собрать доказательства против отца. Я вытираю руки, беру нож и встаю рядом с мамой у столешницы. Тут меня вдруг осеняет, что я на несколько сантиметров выше нее. Раньше я этого не замечала, но видимо, за три года выросла. Я изучаю мамино лицо. Она тоже выросла – в смысле постарела: губы стали тоньше, в уголках глаз скопились морщинки, щеки немного обвисли. Она выглядит уставшей и несчастной.
