Я горжусь собой, что мне однажды уже удалось переиграть отца. Значит, я могу сделать это снова.
В галерее с фотографиями, снятыми на старый телефон, совсем нет ничего интересного. Я была до омерзения скучной: сплошь фотографии пейзажей, членов любимых групп и несколько хмурых селфи.
Удача улыбается нам, когда мы начинаем читать текстовые сообщения. Почти сразу после прошлогоднего Дня благодарения я начала писать какой-то женщине, миссис Роки, в надежде, что она расскажет правду про моего отца. Заметив, что я ничего не понимаю, Истон поясняет, что миссис Роки как раз и есть та самая женщина, которая дала взятку моему отцу. Она заплатила ему за то, чтобы дело ее сына о наркотиках было закрыто. Что-то заставило меня связаться с этой женщиной, но я не знаю, что – хотя судя по сообщениям, я очень тревожилась за свою сестру.
Миссис Роки, это Хартли Райт. Можно с вами поговорить?
Ответа не было, и на следующий день я отправила ей новое сообщение:
Снова Хартли Райт. Я волнуюсь за свою сестру. Я уже несколько месяцев не могу связаться с ней. Думаю, вы в силах помочь мне.
После нескольких недель ожидания я потеряла терпение и стала забрасывать ее сообщениями, отправляя по несколько в день. Сразу после рождественских каникул мне, наконец, ответили.
Перестаньте звонить и писать. Я блокирую ваш номер.
Нахмурившись, я показываю это сообщение Исту.
– Наверное, после того, как она заблокировала мой номер, я начала звонить ей с других телефонов, потому что после Нового года она пишет: «Если я соглашусь поговорить с вами, вы оставите меня в покое?»
– Когда вы могли встретиться?
– Должно быть, где-то после апреля, потому что тогда я отправила сообщение, в котором говорится: «Соболезную вашей утрате».
– В апреле Дрю Роки умер от передозировки, – задумчиво произносит Истон.
Ларри нашел для нас эту информацию вместе с адресом миссис Роки.
– Наверное, она решила, что поплатилась за взятку, и теперь лучше рассказать правду. – Храброе решение, мне кажется.
– Когда пришло последнее сообщение? Летом? – Истон заглядывает в телефон через мое плечо.
– Да, и на этом все. Если у меня были ее показания, почему я не сдала папу? Я бы не стала игнорировать ее, верно? Не стала бы сидеть сложа руки, получив это сообщение. Я же что-то делала. Получила деньги из траста, перевелась в школу маминой мечты… Наверное, хотела вернуть ее расположение. – Это не сработало. Она ожесточилась против меня. Не прошло и двух недель после аварии, как мать решила, что я слишком опасна, чтобы жить с ними. Она поняла, что я очень близко подобралась к истине, к тому, чтобы разрушить ее идеальную жизнь.
Но почему последнее сообщение от миссис Роки пришло летом? И почему я никак на него не отреагировала?
Я перечитываю сообщение еще раз.
Простите, что я так долго не связывалась с вами. Мне нужно было все обдумать, но вы правы. Мой сын уже не с нами. Лучше бы я позволила посадить его в тюрьму. Может, это спасло бы его. Я заплатила вашему отцу двадцать пять долларов, чтобы он «потерял» улики, наркотики, которые изъяли у Дрю, и я согласна повторить это в суде, если потребуется. Прошло три года, но я думаю об этом каждую ночь. Я вам все рассказала и как будто сбросила камень с души. Дайте мне знать, когда мы встретимся.
– Я никогда не рассказывала тебе об этом? – спрашиваю я Иста.
– Нет. Ты рассказывала лишь о том, как слышала, что твой отец спорил со своим боссом о снятии обвинений с Дрю, и что ты видела его в машине с другой женщиной, уже не миссис Роки. Как раз тогда он и сломал тебе запястье.
Я чешу шрам.
– Может, она передумала?
Истон берет мои пальцы в свои.
– Давай поедем к ней. Мы ничего не потеряем, если покажем ей сообщение и попросим дать показания.
– Ты прав.
Но я все равно чувствую себя ужасно. Как будто облажалась. Дилан имеет полное право злиться на меня.
Истон ловит нам машину, и она везет нас в северную часть Бэйвью в восьми километрах отсюда – настоящий пригород, где дома отличаются лишь разными оттенками голубого и бежевого. Адрес, который нашел нам Ларри, находится в самом конце тупиковой улочки. Свет горит, значит, дома кто-то есть.
Сделав глубокий вдох, я набираюсь храбрости и вылезаю из машины. Ист отдает деньги водителю и встает на тротуаре рядом со мной.
– Мне пойти с тобой или подождать здесь?
Я бросаю быстрый взгляд на этого красивого мальчишку.
– Конечно, пойдем со мной. Одна твоя улыбка, и она растает. – Ну, и мне не помешает моральная поддержка.
Он одаривает меня своей убийственно красивой улыбкой, берет за руку и жестом показывает идти вперед. На крыльце лежит дверной коврик из ротанга, на входной двери висит венок из плюща и ягод. Через стеклянное окошко в двери видно, что миссис Роки решила заранее подготовиться к Рождеству, а ведь еще даже не День благодарения.
– Надо было купить ей цветы или шоколад, – говорю я, вытирая вспотевшие ладони о джинсы. – Что лучше подходит в случае, когда человек поклялся повторить под присягой, что подкупил чиновника?
– Шоколад, стопудово. Я отправлю ей коробку, когда мы закончим.
– А если это тоже посчитают взяткой? Нет, давай лучше не будем.
Истон сжимает мою руку.
– Стучи, Харт.
Входная дверь приоткрывается.
– Чем могу помочь?
Она с подозрением смотрит на нас, и я не виню ее. Уже вечер, слишком поздно для торговых агентов и даже для «Свидетелей Иеговы».
Я смущенно протягиваю руку для пожатия.
– Хартли Райт, мэм. Вы пригласили меня, чтобы поговорить. Но я попала в аварию и смогла приехать только сейчас. – Я не упоминаю, что авария произошла всего две недели назад. Сейчас эта информация будет только лишней.
Миссис Роки хмурится.
– Хартли Райт? Простите, но вы можете сказать мне, о чем мы собирались говорить? – Похоже, она искренне не понимает, чего я от нее хочу.
– О вашем сыне, Дрю.
– Дрю? О Господи! Вы имеете в виду Дрю Роки? – Женщина распахивает дверь настежь. – Теперь я вас вспомнила. Вы приходили пару месяцев назад и спрашивали про него.
– Приходила?
– Она ударилась головой, – встревает Ист. – И почти ничего не помнит из прошлого.
Женщина, которая, как мне кажется, вовсе не является матерью Дрю, ахает.
– О боже! Пойдемте, пойдемте. Входите. – Она приглашает нас в дом и усаживает в гостиной. – Хотите чего-нибудь выпить?
– Нет, мэм, – хором отвечаем мы.
