На известной фотографии того времени Распутин запечатлен с поднятой перед лицом правой рукой. С этого пасса он начинал гипнотическое воздействие. Порой в момент сеанса Распутин шепотом читал тексты из Библии и Евангелия и мог подчинить себе волю даже таких министров, как Столыпин.
Способность к гипнозу встречается лишь у некоторых людей. Но если она есть, ее можно усилить. Видимо, кто-то из окружения Распутина посоветовал ему так и сделать. И вот с конца 1913 года Григорий Ефимович становится прилежным учеником одного из петербургских, как тогда говорили, магнетизеров. Уроки гипноза, которые он берет, исправно фиксируются агентурой Департамента полиции и сотрудниками наружного наблюдения.
«1 февраля 1914, по имеющимся сведениям, Григорий Распутин, проживающий в настоящее время в Петербурге (Английский проспект, 3, кв. 10); будто бы берет уроки гипноза у некоего Герасима Дионисиевича Папнадато (Гавань, Малый проспект, 13–26, кв. 7).
Согласно приказаниям Его Превосходительства г-на Товарища Министра
[52] было установлено наружное наблюдение, с 2 по 11 февраля включительно, каковое результата не дало. В дальнейшем последовало распоряжение Его Превосходительства наблюдение прекратить, так как, по имеющимся сведениям, Папнадато предполагает принять участие в открытии какого-то лечебного заведения и только после этого войдет в сношение с „Русским“
[53]. Подполковник Еленский»
[54].
Переписка учителя-магнетизера подвергается перлюстрации по личному распоряжению товарища министра внутренних дел Белецкого. В одном из писем к своей любовнице, проживавшей в Самаре, наставник сообщал «о больших надеждах… для своего материального благополучия на Распутина, бравшего у него уроки гипноза и подававшего, по словам этого лица, большие надежды в силу наличия у Распутина сильной воли и умения ее в себе концентрировать»
[55].
Опасаясь усиливающихся гипнотических способностей фаворита, Белецкий преднамеренно спугнул его учителя, а перлюстрированный материал был вшит в особо секретное дело, заведенное на Распутина, и эти документы скоро затребовал к себе министр внутренних дел Николай Алексеевич Маклаков.
Помимо владения гипнозом и умения заговаривать раны, Распутин мог вводить в транс. Он как-то умел концентрировать волю и через прикосновение направлять магический волевой поток по телу своего пациента. Сила этого воздействия зависела от напряжения. Обычно Распутин пальцами, собранными в щепотку, слегка дотрагивался до посетителя и мгновенно достигал результата.
Однако экстраординарные способности, имевшиеся у Григория Ефимовича, породили и многочисленных врагов, стремившихся объяснить его феномен принадлежностью сибиряка к сектантам. В среде петербургской элиты ходил по рукам труд Ипполита Гофштеттера, намекавший, что Григорий Ефимович будто бы принадлежит к секте хлыстов. Там утверждалось, что вождь религиозного кружка якобы часто устраивал для своих чад специфические радения. Будто бы распутиниане, как хлысты, входили в состояние экстаза после необычных прыжков и долгого бега по кругу под истеричные выкрики и монотонную громкую музыку.
Гофштеттер писал: «Впоследствии, когда, после окончательного разрыва с Григорием, я занялся исследованием той религиозной секты, к которой он, по всем приметам, принадлежал, я нашел в специальной литературе много примеров и фактов телепатического влияния на расстоянии, вполне установленных и зарегистрированных в судебных актах свидетельскими показаниями. Тогда и для меня уже не оставалось никакого сомнения в том, что Распутин, как и многие другие руководители секты, обладал огромной телепатической силон и владел какими-то тайными психическими чертами, быть может, усвоенными прежними вождями сильно распространенной в Сибири секты от магов и чародеев полного тайн Востока»
[56].
Встречавшийся с Распутиным специалист по русским сектам, соратник Ленина большевик Бонч-Бруевич, считал, что Григорий Ефимович, может, и был действительно близок к хлыстовству, но имел собственное учение. Нелишне сказать и то, что само слово «хлыст» в дореволюционной России было нарицательным и его использовали для обозначения любой негативной личности.
Исследование Гофштеттера, призванное, по мнению автора, изобличить фаворита, только привлекло к нему новых почитателей. Царской четой оно было расценено как попытка ошельмовать святого. Для них Распутин был спасителем сына Алексея. Он мог останавливать у царевича не сворачивавшуюся из-за гемофилии кровь, а многие европейские светила этого не умели. Окончив университеты и размышляя о суеверии, они не понимали, почему малограмотный человек, без диплома, мог творить чудеса. Их позитивистский ум не принимал этого наваждения. К тому же эти высокомерные авторитеты не могли даже и предположить, что мужик Распутин элементарно мог брать уроки у гипнотизера и, конечно, обладать в этой области врожденным талантом, какого у них не было.
7.
Департамент полиции был вершиной пирамиды Министерства внутренних дел Российской империи. Его высшим начальствующим чином являлся товарищ министра внутренних дел, то есть заместитель главы ведомства, заведовавший полицией. В его подчинении находился директор Департамента полиции.
Структура этого учреждения включала наружную, сыскную (уголовную), речную, конную, земскую (сельскую) полиции. Исключение составляли дворцовая и политическая полиции.
Дворцовая полиция находилась в непосредственном подчинении министра двора Его Императорского Величества, генерал-адъютанта, генерала от кавалерии графа В. Б. Фредерикса. Он возглавлял ее двадцать лет – с 1897 по 1917 год. Это была личная служба царя.
Функции политической полиции выполнял отдельный корпус жандармов. Его глава также был товарищем министра внутренних дел. Это уравнивало его с руководителем Департамента полиции
[57]. По традиции эту должность занимал гвардейский генерал, который тут же, после назначения, становился генерал-адъютантом царя и получал прямой доступ к монаршей особе. Таким образом, ведомство имело двойное подчинение. Назначение на эту должность происходило исключительно по принципу личной преданности: глава корпуса жандармов становился лицом, приближенным к императору, получавшим прямые приказы главы государства. Из наиболее показательных случаев следует отметить 1) генерала Джунковского (1913–1915) и 2) Протопопова, выдвинувшегося благодаря протекции Распутина.
