Все эти обстоятельства проясняются благодаря одной из криминалистических фотографий
[83] и исторических снимков у Реформатской церкви на Мойке.
Получалось, что у следствия уже сразу был важный свидетель преступления, видевший убийцу и даже способный описать его внешний вид. И что чрезвычайно важно, этот свидетель был профессиональным полицейским. Отметим и другой важный факт, вытекавший из сообщения Ефимова: стрельбу на улице вел только один человек, которого он и называет «стрелявшим» – в единственном числе!
18 декабря, спустя сутки, Ефимов был вызван к подполковнику отдельного корпуса жандармов Попелю. Он, на основании статьи 23 «Правил о местностях, состоящих объявленными на военном положении», произвел допрос свидетеля. Городовой снова повторил сказанное с небольшими, но важными подробностями: «В ночь на 17 декабря я стоял на посту на Морской улице, возле д. № 61. В 2 ч. 30 м. ночи я услыхал выстрел, а через 3–5 секунд последовало еще 3 выстрела, быстро, один за другим, звук выстрелов раздался с Мойки, приблизительно со стороны дома № 92. После первого выстрела раздался негромкий, как бы женский крик; шума не было слышно никакого. В течение 20–30 минут не проезжал по Мойке никакой автомобиль или извозчик. Только спустя полчаса проехал по Мойке от Синего моста к Поцелуеву какой-то автомобиль, который нигде не останавливался. О выстрелах я дал знать по телефону в 3-й Казанский участок
[84], а сам пошел в сторону выстрелов. На Почтамтском мостике я увидел городового Власюка, который тоже слыхал выстрелы и, думая, что они произведены на Морской улице, шел ко мне навстречу с целью узнать, где и кто стрелял. Я сказал, что выстрелы были произведены в районе д. № 92 по Мойке. После этого я возвратился на пост и больше ничего не видел и не слыхал. Помню, что со времени, как раздались выстрелы, до 5–6 часов утра я не видел других проезжавших по Мойке автомобилей, кроме вышеуказанного. Больше ничего не могу показать»
[85].
Обратим внимание, что в этих показаниях Ефимова исчезает таинственный незнакомец в военно-походной форме. Но мы еще услышим об этом человеке. Из обобщенных свидетельств вытекало, что в 2:30 кто-то выстрелил несколько раз (предположительно, в Распутина), затем какой-то таинственный автомобиль промчался вдоль фасада дворца Юсуповых от Синего к Поцелуеву мосту. Далее окажется, что таких машин было несколько.
Интересно отметить, что в ночь убийства Ефимов выждал приблизительно полчаса, прежде чем рискнул отправиться по Почтовому мостику к Юсуповскому дому. Как он объясняет, его останавливало то, что это был не его участок, не Адмиралтейская, а Казанская часть, куда он перед выходом все же позвонил.
Как сообщил Ефимов, на Почтамтском мостике он встретил городового Власюка. Его пост находился на другой стороне Мойки и вдобавок в глубине квартала – на пересечении Прачечного и Максимилиановского переулков. Прачечный ведет непосредственно к реке. И если звук выстрела в сторону Морской улицы, где находился Ефимов, донесся, не встречая препятствий, то для Власюка, который хоть и был на этой же стороне реки, он прозвучал из-за домов и оказался искажен. Городовой растерялся и неуверенно отправился к набережной. Свое состояние в тот момент Власюк описал так: «Около 4 часов ночи я услыхал 3–4 быстро последовавших друг за другом выстрела. Я оглянулся кругом – все было тихо. Мне послышалось, что выстрелы раздались со стороны правее немецкой кирхи, что по Мойке…»
[86]
Власюк также выждал полчаса, прежде чем отправился к Почтамтскому мостику и там встретил городового Ефимова. Получив от коллеги информацию о стрельбе на вверенной ему стороне Мойки, городовой подошел к дому 92, где поинтересовался у дворника: кто стрелял? Тот ответил, что никаких выстрелов не слышал. Как вдруг появились два странных полуночника. Встречу с ними Власюк описал весьма подробно: «В это время я увидел через забор, что по двору этого дома идут по направлению к калитке два человека в кителях и без фуражек. Когда они подошли, то я узнал в них князя Юсупова и его дворецкого Бужинского. Последнего я тоже спросил, кто стрелял, на это Бужинский заявил, что он никаких выстрелов не слыхал, но возможно, что кто-либо из баловства мог выстрелить из пугача. Кажется, что и князь сказал, что он не слыхал выстрелов.
После этого они ушли, а я, оставшись здесь и осмотрев двор через забор и улицу и не найдя ничего подозрительного, отправился на свой пост»
[87].
Последнее утверждение полицейского выглядело несколько странно; как мы потом узнаем, место за оградой было залито кровью. Но, возможно, ночью это было разглядеть нелегко?
О происшедшем полицейский не решился сообщать по инстанции, так как не был уверен в том, что, собственно, произошло. Однако находиться на посту ему пришлось не более 20 минут. По их истечении Власюк заметил приближавшегося к нему дворецкого князя Юсупова, господина Бужинского, с которым недавно расстался. Ночной гость неожиданно предложил полицейскому проследовать за ним в дом 94 – во дворец. Князь хотел его видеть!
Предложение дворецкого смутило Власюка. Но то, что произошло дальше, было как наваждение. Вот что сообщил Власюк проводившему дознание полицейскому подполковнику Попелю: «Я пошел за ним, и он привел меня через парадный подъезд дома № 94 в кабинет князя. Едва я переступил порог кабинета (находится влево от парадной, вход с Мойки), как ко мне подошел князь Юсупов и неизвестный мне человек, одетый в китель защитного цвета, с погонами действительного статского советника, с небольшой русой бородой и усами. Имел ли он на голове волосы или же был лысым, а также был ли он в очках или нет, – я не приметил. Этот неизвестный обратился ко мне с вопросами: „Ты человек православный?“ „Так точно“, – ответил я. „Русский ты человек?“ „Так точно“. „Ты меня знаешь?“ „Нет, не знаю“, – ответил я. „А про Пуришкевича слышал что-либо?“ „Слышал“. „Вот я сам и есть.
А про Распутина слышал и знаешь?“ Я заявил, что его не знаю, но слышал о нем. Неизвестный тогда сказал: „Вот он (т. е. Распутин) погиб, и если ты любишь царя и Родину, то должен об этом молчать и никому ничего не говорить“. „Слушаю“. „Теперь можешь идти“. Я повернулся и пошел на свой пост. В доме была тишина, и, кроме князя, неизвестного и Бужинского, я никого не видел»
[88].
Вновь Власюк пришел на свой пост, и вновь он стоял там не более 20 минут. В это время очередной обход полицейских постов производил околоточный надзиратель Колядич. По существовавшей тогда процедуре, городовой обязан был сообщить своему начальнику обо всех происшествиях на поднадзорной ему территории. После этого обычно происходила смена городовых. Власюк описал околоточному надзирателю ночные события и вместе с начальником в третий раз отправился к Юсуповскому дворцу. Здесь они застали машину князя Феликса и его шофера. Искушенный Колядич решил обойти дом с заднего двора (со стороны Офицерской улицы
[89]) и оставил Власюка у входа. Там на территории дворца за основным зданием находится обширный сад и даже два выезда: напрямую из кованых ворот у Садового павильона и из деревянных воротец у дома 21.
