Вениамин снова кивнул, краешком усталого мозга
пытаясь вспомнить, кто такой Сантарин и откуда он должен был себя снимать.
Снимать! Немедленно вспомнился случай, который рассказал дежуривший сегодня на
линейной машине Андрей Струмилин. Случай состоял в том, как одна бабулька, изжившая
всякое соображение, перепутала балкон с лифтом и не свалилась с восьмого этажа
только потому, что зацепилась полой халата за перила. Соседи немедля вызвали
МЧС, а уж те – «Скорую», причем все примчались так стремительно, что бабулька
даже не успела... нет, не испугаться, а рассердиться на лифт, который спускался
так медленно. То есть она даже не поняла, что едва не рассталась с остатками
жизни! Веня невольно расплылся в улыбке, позабыв в очередной раз кивнуть, и
теща мигом обиделась:
– Все тебе хиханьки! А ведь он,
Сантарин-то, заместитель губернатора, его сам Ходунов поддерживал, сколько раз
выступал – моя, дескать, команда молодых, губернатор должен работать в связке с
мэром города, а не в антагонизме, как теперь, да и сам Сантарин газеты каждый
день в почтовые ящики подсовывал, и по телевизору беспрестанно что-то говорил,
и плакаты его чуть не на каждом углу. А сегодня – здрасьте вам, снял
кандидатуру! Это сколько же денег потрачено, а он так легко отступился!
– Ну не свои же он деньги тратил,
верно? – лениво пробормотал Веня, отодвигая пиалу и снимая крышку со
сковородки. – Деньги мы тратили, вы да я, на этот фарс. Как принято
выражаться, налогоплательщики. Мне так сразу было ясно, что это именно фарс.
Зачем Ходунову разбрасываться хорошими работниками? Да и Сантарин – больной –
зачем в мэры идти? Он же вице-губернатор: случись что с Ходуновым, сразу
сделается первым лицом в области! Задумано все было, чтобы отвлечь как можно
больше голосов от Климушкина, а теперь же понятно, что это бессмысленно. Лидирует
Климушка по всем пунктам!
– Но он же сидел! – с трепетным
ужасом в глазах заявила шепотом Алевтина Васильевна, на всякий случай
оглянувшись, хотя боевое прошлое кандидата в мэры Андрона Климушкина было в
Нижнем Новгороде известно всем и каждому.
– И что такого? – зевнул Веня,
осторожно подбирая со сковородки расплывшееся яйцо пластмассовой ложечкой –
чтобы, не дай бог, не повредить поверхность драгоценной посудины. – Вот вы
считаете Ленина, Сталина великими людьми, а разве они не сидели? Туруханский
край, село Шушенское, что-то там еще, не помню! – Он вяло прищелкнул
пальцами.
– Климушкин – преступный
авторитет, – сурово заявила теща, оставив без внимания историческую
инвективу. – Таким людям не место в органах власти. Я буду голосовать за
нынешнего мэра – Ломова!
– Да бро-осьте! – отмахнулся Веня,
придвигая к себе тарелку с печеньем – тоже овсяным. – Вам лично что сделал
Климушкин? Украл у вас что-то? Оскорбил ваше достоинство? Пообещал – и не
сделал? Не было такого! А ваш Ломов, этот лом летящий, довел город натурально
до истерического состояния. Улицы темные, вода то есть, то нет ее даже в
центре, асфальт на тротуарах такой, что пройти нельзя, дома облезли даже на
Покровке, последний Дом культуры в городе вот-вот продадут под казино... А
вспомните предвыборные обещания этого типа? Провинциал и обманщик, вот кто
такой наш мэр!
– Ну это да, конечно, – покладисто
кивнула теща, которая вообще-то легко поддавалась убеждению. – Но ты видел
агитаторов, которые к нам то и дело бегают? Сплошь молодежь! И они не за
Климушкина твоего агитируют. Значит, они видят какое-то будущее за такими
людьми, как Ломов? Разве стали бы они стараться ради провинциала и обманщика?
– Ради бога! – чуть ли не с ужасом
помянул Веня имя господа всуе. – Они не за Ломова агитируют, а за свои
деньги! Ребятишки элементарно подрабатывают во время выборов, разве вы не
понимаете? Кстати!
Он хлопнул себя ладонью по лбу, и этот жест
отвлек Алевтину Васильевну, которая уже собиралась обидеться на
пренебрежительный тон зятя.
– Кстати, вы не обратили внимания на
фамилию того кареглазого парнишки, который к нам забегал пару дней назад? Ну,
который вас уболтал до полусмерти?
– Никто меня не убалтывал, – с
достоинством возразила теща. – Я с удовольствием исполняла свой
гражданский долг. А фамилия этого юноши, помнится мне, была Холмский. Что
такое? – насторожилась она, увидев, как вытянулось лицо Вениамина.
– Да нет, ничего, все нормально, –
пробормотал он, с усилием возвращая лицу привычное насмешливое
выражение. – Спасибо, я пойду вздремну, ладно?
Он ушел в спальню и вытянулся на кровати как
был, в домашних старых джинсах. Веня-то улегся, а вот сон почему-то улетел.
Нет, понятно почему. Не давал покоя этот
мертвый с дыркой в боку. И папочка с анкетами, подписанными фамилией Холмского.
Белинский довольно хорошо запомнил
разговорчивого агитатора – на зрительную память Веня никогда не жаловался,
иногда здоровался с совершенно незнакомыми людьми и только потом вспоминал, что
бывал у них на вызовах. Убитый был очень похож на Холмского, ну очень.
Наверное, если поставить их рядом, они вполне могли сойти за родственников. И
все же неизвестный был постарше агитатора, шире в плечах, и лицо более
обрюзглое, пресыщенное, что ли... Конечно, смерть огрубила черты, а все же Веня
готов был голову на отсечение дать: это не Холмский. Но тогда как оказалась
папка с его документами в квартире убитого? Вспоминая забавную бородку
агитатора и манящие взоры Инны по этому поводу, Веня невольно улыбнулся и
покачал головой, вернее, поелозил ею по подушке: этот парнишка никак не мог
быть убийцей. С его-то ясными глазами, с его мгновенно вспыхивающим румянцем и
тщательно скрываемой застенчивостью...
Хотя, впрочем, Ломброзо не зря считается в
наше время устаревшим! Мало ли почему убитый мог (будучи еще живым) до такой
степени рассердить агитатора Холмского, что тот сунул ему перышко в бок. К
примеру, покойный наотрез отказывался голосовать за кандидата Л.... и правильно
делал, между прочим!
Конечно, очень может быть, что папочка
Холмского попала на квартиру к неизвестному убитому давным-давно... Хотя нет!
Веня отлично запомнил число рядом с фамилией агитатора. Вчерашнее число. То
есть понятие «давным-давно» тут никак не проходит. Ну и что? Это еще ничего не
значит, папка сама собой, а труп сам собой... Да, но Веня готов поручиться, что
агитатор Холмский сейчас кандидат номер один на «пост» убийцы неведомого
человека.
Может быть, если бы узнать, как звали
убитого...
Веня, ты о чем? Поспи немножко, вот-вот
вернутся пацаны из кино – и все в доме пойдет вверх ногами, а ты всю ночь
мотался по квартирам, труп неизвестного был нынче не единственным, тяжелая
выдалась ночь... Спи, Белинский!
«Спи спокойно, дорогой товарищ!» – ввинтилась
в сознание злоехидная фразочка, и Веня сел, сердито и сонно глядя по сторонам.
