– Вы что, не знаете? Странно. Нет,
серьезно?!
– Да что с ней? – вскричал Мирослав.
– О чем вы говорите? Переведите
мне! – дернул его за руку Шведов.
Мирослав перевел, с трудом сдерживая
раздражение.
– Оставьте пустые расспросы, –
скомандовал Шведов. – Какая разница, чем больна ваша девушка? Сейчас ей
угрожает куда более серьезная опасность, чем любая болезнь, вы понимаете? Не
отвлекайтесь, продолжайте расспрашивать Флоранс, как все происходило.
Мирослав чуть не огрызнулся, однако тотчас
понял, что Шведов совершенно прав.
Флоранс опять метнула на Шведова косой,
неприязненный взгляд и продолжила:
– Ну, я пришла, мы сидели, болтали...
– Чай пили? – перебил ее Шведов.
– Вы пили чай? – перевел сбитый с
толку Мирослав, вспомнив, что этот вопрос Шведов почему-то уже задавал.
– Не пили мы никакого чаю! –
вспылила Флоранс. – Ничего мы не пили: ни чаю, ни кофе, ни вина,
вот! – И демонстративно выдохнула воздух, широко открыв свой красивый рот
и продемонстрировав восхитительные белые зубы, словно она была водителем,
остановленным за превышение скорости, а Мирослав и Шведов – занудливыми
полицейскими. – Мы как раз сидели за компьютером вон там, в той
комнате, – девушка указала хорошеньким, может быть, чуточку слишком
тяжелым подбородком на белую с позолотой филенчатую дверь, – Николь искала
нужный файл, как вдруг позвонили в дверь. Николь пошла открывать – ее тут же
схватили, заломили руки за спину...
– Вы пошли с ней? – перебил в
очередной раз Шведов.
Мирослав перевел.
– Нет, я оставалась там, – ответила
Флоранс. – Услышала ее крик, вскочила, но тут вбежал мужчина, схватил
меня... Я попыталась сопротивляться, но он был такой сильный. Скрутил меня,
вытащил в эту комнату. Другой в это время уже держал Николь. Они связали меня,
сказали то, что я вам уже передала, а Николь увели, пригрозив, что убьют, если
она будет сопротивляться.
Шведов выслушал перевод и нахмурился:
– А потом что?
– Ну что потом? – раздраженно
передернула плечами Флоранс. – Я осталась валяться в углу, придавленная
этим креслом, а они исчезли.
– Вы их успели разглядеть? – спросил
Мирослав.
– Ну, так, в общих чертах, –
пробормотала Флоранс, исподтишка поглядывая на Шведова, который тем временем
отправился в соседнюю комнату, побродил там (слышно было, как поскрипывает под
его ногами антикварный, еще XIX века, паркет) и вернулся с несколько
озадаченным видом. – Ну, мне было не до разглядываний, вы понимаете.
Кажется, они оба приземистые, широкоплечие, с очень сильными руками, оба бритые
наголо. Лиц их я не помню.
– Какой национальности? Арабы? Негры?
Белые?
– Нет, не белые. И не арабы, нет.
Китайцы, – торопливо ответила Флоранс. – А может быть, японцы, их
ведь трудно отличить друг от друга.
– А как они были одеты?
– Ну майки, джинсы... – пожала
плечами Флоранс. – Обыкновенно.
Тут Шведов снова начал проявлять нетерпение, и
Мирослав вспомнил, что уже несколько минут не работал переводчиком. Быстренько
исправил оплошность.
– Что же вы их лиц не разглядели? –
спросил Шведов. – У вас ведь было время, пока они тут все крушили.
– Не понял, – сказал Мирослав, не
переведя вопроса. – Вы что, думаете, она была уже связана, когда начался
погром? А я так понял, что девушки пытались сопротивляться.
– Ну не по стенам же они взбегали на
потолки, – сердито посмотрел на него Шведов. – Вы что, не видите? На
этой красотке нет ни царапины, ни синяка. А ведь, судя по разрушениям, тут
драка была кровопролитная! Обе стороны швыряли друг в дружку серебром,
фарфором, картинами, мебелью... Без членовредительства явно не обошлось.
Мирослав изложил Флоранс все доводы Шведова.
Она посмотрела на него как на идиота:
– Ну конечно, мы не могли оказать этим
здоровякам никакого сопротивления. Когда Николь вытолкали из комнаты, один из
них принялся громить все вокруг со страшной яростью. Я сидела в углу и все
время боялась, что он обрушит на меня что-то из вещей. Большую часть времени я
просто тряслась, зажмурясь, поэтому и не могла их толком разглядеть.
– Не переводите пока то, что я вам сейчас
скажу, – приказал Шведов, – просто посмотрите на нее внимательно. Вы
когда-нибудь видели более хорошо сохранившуюся жертву бандитского нападения? Я
лично – нет. На ней не только нет ни царапины, но и ни пылинки. Ни осколка
стекла или фарфора, а между тем в полуметре от нее – настоящее кладбище
антикварных стекляшек. Это раз. Пункт второй. Компьютер в соседней комнате
выключен.
– Ну и что? – нахмурился Мирослав.
– Она сказала: «Мы с Николь сидели в
соседней комнате у компьютера, она искала нужный файл, когда в дверь позвонили
и Николь пошла открывать». Вряд ли она бы выключила компьютер. А он, повторяю,
выключен. Хотя, по идее, должен быть включен.
– А может быть, нападающие?.. –
заикнулся Мирослав.
– Ага, понимаю, – саркастически
ухмыльнулся Шведов. – Заботясь о сохранении энергоресурсов? Ну ладно,
допустим. Мне странно, правда, что, силком вытаскивая Флоранс из соседней
комнаты, там не уронили на пол ни одной безделушки, не смели со стола ни листка
бумаги и не забыли выключить компьютер. Но бог с ним, со всем этим.
Предположим, я придираюсь. А как быть с ее юбкой и чайником? И вот с этими
часами? И с кружкой, которую она так изящно расколотила на наших глазах?
– Не понял... – в очередной раз
сказал Мирослав. – А что с часами и всем прочим?
– Вы эти часы раньше видели?
– Ну.
– Они шли? Или просто так – бесполезная
деталь интерьера?
– Шли, шли! Мсье Брюн страшно гордился,
что сохранил эту семейную реликвию в хорошем состоянии и на ходу.
– Отлично. Часы остановились без четверти
три. Почему? Элементарно: их именно в эту минуту грохнули о пол. Между тем наша
красотка уверяет, что нападение произошло час назад. Если так, часы должны были
остановиться в четыре.
– Ну, может быть, у них кончился завод
чуть раньше, вот и все, – сказал Мирослав.
– Да? – вскинул брови Шведов. –
Хорошо, побудьте немного адвокатом дьявола. Договорились. Предположим, с часами
мы выяснили. А как быть с чайником?
