– Шестая, на вызов! – загремело из
динамика, укрепленного прямо над Вениной головой. По молодости лет он, бывало,
вздрагивал, внезапно услышав над собою трубный глас, а теперь воспринимает это
абсолютно спокойно. Жаль, конечно, отрываться от только что начатого
расследования, ну да ничего. Ведь Вениамин не собирался в поисках искомых
данных ехать в адресное бюро. Это пришлось бы пилить на Рождественку, бывшую
Маяковку, идти в сберкассу и платить какие-то там восемь или десять рублей за
справку, потом возвращаться в бюро (наличными там не берут, не могут
поступиться принципами!), ждать, пока фигурантов найдут... Причем с него будут
требовать год рождения, имя и отчество Холмского, а про того известно только,
что он Д. К. У Сорогина Веня знает имя, а все же год рождения и отчество его
тоже неизвестны. Нет, все это – лишние хлопоты. Он пойдет другим путем, а
именно: позвонит по телефону.
Веня выглянул в окно. Машина еще не вышла из
гаража, то есть несколько минут у него еще есть.
Он достал телефон, набрал свой домашний номер
и, когда Алевтина Васильевна взяла трубку, сурово вопросил:
– Сержант Шапошникова? Вы готовы к
исполнению боевого задания?
Надобно сказать, что теща Вениамина
проработала до пенсии в визовом отделе УВД. Сначала там служила в военном чине,
потом ушла в отставку и оставалась на должности вольнонаемной. А поскольку она
была женщина общительная, знакомых у нее в органах и около них осталось
невероятная уйма. Скажем, одна из закадычных подружек Алевтины Васильевны
возглавляла именно городское адресное бюро. И Веня не сомневался, что она с
радостью окажет подружке такую невеликую услугу, как нахождение адресов двух
граждан.
В том, что теща не откажется помочь, Веня не
сомневался тоже.
Правда, при упоминании Холмского Алевтина
Васильевна мгновенно насторожилась:
– Это не тот ли парнишка, что у нас
агитировал? Зачем он тебе понадобился?
– Затем, что он не только у нас
агитировал, – пояснил Веня, заранее готовый к этому вопросу. – Я был
на вызове в одном доме, так этот Холмский там все свои документы позабыл.
Хозяева хотят вернуть, а куда – не знают. В штабе не отвечает телефон... Помоги,
теща, ладно?
– А кто такой Сорогин, тоже
агитатор? – не унималась Алевтина Васильевна.
– Да нет, это... это я для Сибирцева
справку навожу, – соврал Веня, зная, во-первых, что теща чрезвычайно
благоволит к Николаю и будет счастлива исполнить его просьбу, а во-вторых,
Колька сейчас все равно парится где-то на Сицилии и не знает, что приятель
нагло воспользовался его именем и авторитетом.
– Через полчаса перезвоню, –
пообещала теща, и Вениамин, схватив со спинки стула халат, выбежал из комнаты
отдыха, потому что под окошком уже зафырчал мотор.
Не через полчаса, а минут через пятнадцать он
получил первую информацию для своего расследования. Ни человека с данными
«Владимир Сорогин», ни человека с данными «Д. К. Холмский» в адресном бюро
Нижнего Новгорода не значилось.
Вениамин с неудовольствием признал, что работа
сыщика может оказаться ему не по зубам. Приходилось смириться с этим – хотя бы
временно – и делать то, что он делать умел. Например, оказывать первую помощь
при попытке суицида в Печерах, куда он был сейчас вызван.
Бенуа д`Юбер. 1 августа 2002 года. Париж
Ему ничего не надо было объяснять. Лишь только
увидел вылетевшую из подъезда Флоранс – глаза вытаращены, рот стиснут в
ниточку, – сразу понял, что дело провалилось. Уж больно свирепое было у
нее выражение лица!
– Аут! – выдохнул он, и Тьерри,
сидевший за рулем, ошеломленно пробормотал:
– Похоже, что так...
– Эй! – высунулся из машины
Бенуа. – Сюда! Давай сюда!
Девушка со всех ног кинулась к нему, влетела
на заднее сиденье, и Тьерри дал газ еще прежде, чем она захлопнула дверцу.
Флоранс оглянулась, Бенуа – тоже. Но никто не
гнался за девушкой, синяя кованая дверь оставалась неподвижна.
– Ну что там? Что ты напортачила? –
спросил Бенуа – и еле успел отпрянуть, с такой яростью повернулась к нему
Флоранс. Чудилось, еще мгновение – и она просто выцарапает ему глаза:
– Я?! При чем тут я?! Этот тип пришел не
один, а с приятелем, и вот его приятель-то все и напортил! Он умудрился просечь
ситуацию, ни слова не зная по-французски!
– Как же ты поняла, что он ее
просек? – нахмурился Бенуа. – Может быть, ты зря запаниковала?
– Зря?! Если бы я не запаниковала, эти
русские хитрецы меня уже через минуту скрутили бы, а потом вызвали бы полицию.
Сам понимаешь, комиссариат – последнее место, куда я пойду по своей воле.
– Да что произошло-то, можешь ты описать?
Флоранс угрюмо отмахнулась:
– Ты прекрасно знаешь, что я не трусиха.
И если я в таком темпе сделала ноги, значит, к тому была масса причин.
– Кстати, о ногах, – полуобернулся
Тьерри. – Неужели они не засмотрелись на твои ножки? И на все прочее?
– Ну тот, По-ни-соф-ски, – с трудом
выговорила она трудную фамилию, – вообще ничего не соображал, он бы даже
не заметил, если бы я разделась перед ним и легла, раздвинув ноги. Я его
здорово шарахнула известием о похищении этой девчонки, из него можно было бы
теперь веревки вить, если бы не тот, другой! Откуда он только взялся, не
понимаю! Робот какой-то, а не человек. Он меня насквозь просвечивал, мигом
просек, что я вру. Мы плохо позаботились о деталях, вот что!
– Например, о каких?
– Ну, например, этот робот сразу
разглядел, что в углу, куда ты меня посадил, уже был мусор, то есть я села,
когда квартира уже была разорена. А это не совпадало с тем, что я им
говорила. – Флоранс безнадежно махнула рукой. – Я сразу поняла, что
дело неладно, когда он начал себя по заднице хлопать и тыкать пальцем в мою
юбку.
– Ну а что еще ты поняла? –
скептически поглядел в зеркальце Тьерри. – Подумаешь, на задницу
показывал! Может, он тебя трахнуть хотел извращенным способом.
– Трахнуть! У тебя одно на уме. Нет, не о
траханье речь шла. Конечно, я не могу ручаться за каждое слово, они ведь
по-русски говорили, но смысл был понятен.
– Ты что, смеешься, конас?!
[14]
Навоображала себе неизвестно что, провалила
дело! – люто обернулся к ней Тьерри, но Бенуа ткнул его в спину:
