Белинский распрямил затекшие коленки и покачал
головой, глядя на циферблат, разделявший Хозяйку Медной горы и Данилу-мастера.
Нет, не выходит каменный цветок! Даже такой
трудоголик, как тот парень с бородкой, вряд ли приперся бы проводить
анкетирование в два часа ночи. Ведь труп еще не остыл, значит, хозяин квартиры
был убит не более получаса назад.
Агитатор не мог появиться здесь после
убийства, но когда же его папочка здесь очутился? До преступления, или... или
во время его совершения? Может, он и есть тот «юморист», который ткнул хозяина
в бок востреньким ножичком, а потом вызвал к мертвецу «Скорую»?
Секундочку! А уж не он ли сам, этот неведомый
Холмский Д. К., лежит сейчас на диване, с дыркой в боку? Он ведь агитатор. И
его убили люди кандидата Л. за то, что слишком хорошо агитировал за кандидата
Б.? Или наоборот, тут постаралась команда кандидата Б., что гораздо более
вероятно, поскольку кандидат недавно оказался публично уличен в порочащих его
связях с каким-то местным авторитетом?
А что? И очень может быть, что все случилось
именно так!
Мэй би, как говорят англичане. Мэй би, а мэй
би и не би, как говорят некоторые русские!
Интересно, как его звали, этого Холмского?
Дмитрий Кириллович? Давид Константинович? Или, может, Данила, в точности как
Данилу-мастера? Какой-нибудь Данила Кондратьевич?
Белинский оглянулся на часы, но ни чугунная
Хозяйка Медной горы, ни таковой же Данило-мастер ответить не пожелали. Может,
потому, что и сами не знали, как зовут неведомого Холмского и кто он вообще
такой.
Ладно, хватит тратить время на пустые догадки.
Это вопросы к профессионалам, пусть они и отвечают.
Веня подошел к телефону, снял трубку и уже
хотел было набрать 02, как вдруг заметил высветившийся на определителе номер.
Какое-то время Веня смотрел, не веря своим глазам, потому что это был номер его
собственного телефона, квартирного. И первая мысль, которая мелькнула у него,
была такая: Инна, жена, зачем-то звонила сюда. Инна знакома с этим человеком! В
то же мгновение Веня рассмотрел тройку, стоящую перед всеми цифрами. То есть
сюда звонили с семизначного номера, начинающегося с тройки. Или отсюда набирали
этот телефон.
Белинский устало покачал головой. Все-таки у
него психика пещерного человека! Отелло, сущий Отелло! Стоило только допустить
совершенно бредовую, безосновательную мысль, что Инна могла звонить этому
мужчине... Главное дело – направо и налево гуляет он сам, совершенно не
сдерживая своей, так сказать, многовалентности, а Инна – дама с устойчивыми
принципами, однолюбка, даром что кокетка. При этом она совершенно не ревнует
Веню, зато Веня бесится при малейшем намеке на подозрение!
Однако мысль об определителе номера натолкнула
его на интересную догадку: отсюда ли звонили в «Скорую»? То есть верно ли
предположение о том, что кто-то воткнул ножик в бок хозяину квартиры, а потом
сам вызвал врача? Веня начал вызывать опцию «Исходящие звонки», но в эту минуту
телефон грозно загудел и отключился. Цифры пропали с табло.
Белинский зажмурился. Вот-вот, не зря теща
говорит, что ей проще самой выкрутить перегоревшую лампочку, не то вообще все
электричество в квартире перегорит, если за это возьмется Веня! Сломал чужой
телефон... Ладно, одно утешение, что этого никто не видел и никто не докажет,
что это сделал именно косорукий доктор Белинский. А милицию вызвать – на это и
сотовый есть. Дороговато, правда, выйдет, но сойдет за искупление греха!
Вениамин достал из кармана телефончик,
подумал-подумал, а потом вместо 02 набрал совсем другой номер. Это был телефон
линейной подстанции «Скорой помощи» Нижегородского района, где работал
Вениамин.
– Слушаю, «Скорая», – отозвалась
диспетчер Света.
– Светик, это Белинский, – сказал
Веня. – Будь другом, звякни на центральный пункт, спроси, высветился ли у
них номерок, по которому поступил вызов насчет подозрения на микроинфаркт на
Минина, четырнадцать?
На Центральной станции были телефоны с
определителем номера.
– А у тебя там как, подозрение на
микроинфаркт подтвердилось? – спросила Света.
– Нет, – правдиво ответил Белинский.
– Ну и слава богу! – сказала
человеколюбивая Света, даже не подозревая, какое совершает кощунство. –
Перезвони через минуточку, ладно?
Белинский бездумно постоял над телефоном,
выжидая, пока пройдет не минуточка, а на всякий случай две или три, потом
позвонил на подстанцию снова.
– Слушай, ты знаешь, у них номер не
определился, – сообщила Света.
– Ладно, спасибо, – ответил
Белинский.
Не везет так не везет. Не узнать ему, кто
звонил в «Скорую» и откуда. А впрочем, его ли это забота? Надо поскорей вызвать
тех, кому сам бог велел заниматься такими делами. Веня решительно нахмурился и
набрал наконец 02.
Бенуа д`Юбер. 1 августа 2002 года. Париж
Крошку Брюн увезли вовремя. Бенуа проводил
взглядом исчезнувший за поворотом рю
[1]
Друо маленький серебристый «Смарт»,
удовлетворенно кивнул и начал снимать ботинки с роликовыми коньками. Сунул их в
рюкзак, надел сандалии, вынутые из того же рюкзака, поднялся с бордюра, на
котором сидел, и подошел к двери подъезда.
Надо было еще кое-что доделать. Прописную
истину: если хочешь, чтобы все было сработано как надо, сделай это сам, –
Бенуа уже давно усвоил. И хотя в этом деле он был правой рукой босса и вполне
мог оставаться в роли наблюдателя, всегда лучше подстраховаться.
Набрал код, вошел в крытый дворик, уставленный
кадками с фикусами и пальмами. Было тихо, пахло сыростью. Из крана в стене
капала вода в позеленевшую от времени пасть льва – раковину.
Бенуа машинально завернул кран потуже: он не
выносил звука падающих капель, – и только тут сообразил, что означает этот
неплотно завернутый кран и влажный пол: здесь недавно поработала уборщица. Этот
кран и был предназначен для того, чтобы она набирала воду. А когда-то,
давным-давно, еще в позапрошлом веке, когда этот дом только что был построен,
жильцы (вернее, их прислуга) набирали здесь воду для собственных хозяйственных
нужд. Тогда квартиры на верхних этажах ценились гораздо дешевле, чем на нижних:
именно потому, что приходилось затаскивать тяжеленные ведра с водой и углем по
узкой, извивающейся лестнице. Лифтовые шахты в ту пору еще не поставили. Это
сейчас в первых-вторых этажах жить практически невозможно из-за непрестанно
снующих под окнами машин (а по ночам Париж вообще превращается в одну огромную
автостоянку), но в те времена квартиры внизу были как раз самыми дорогими.
