Он взглянул на часы, стоящие на каминной
полке: фарфоровая девчонка с распущенными волосами, в широченных юбках, ее
обнимает парень, одетый столь же нелепо. Ну и штаны! Вот уж кого санкюлотом не
назовешь – напротив, штанов у него слишком много. Небось, когда приспичит,
заблудишься, отыскивая в таких штанах свои причиндалы! Вот поэтому вид у парня
такой, словно он не знает, что делать со своей девчонкой.
Вдобавок его от девчонки отделяет огромный
циферблат. То-то фарфоровая овечка, лежащая у ног барышни, поглядывает на
кавалера с таким ехидным выражением: ничего, мол, тебе не обломится, простак!
Ага, время поджимает. Автобусы в аэропорт идут
от Опера каждый час, остановка в десяти минутах ходьбы, а на роликах и вообще
пять. Жаль, нельзя катнуться в аэропорт на роликах, Бенуа настолько свыкся с
ними, что, кажется, скоро разучится ходить. Лучшие минуты в его жизни – когда
он демонстрирует слалом на роликах на Пти-Пон, рядом со знаменитым собором
Нотр-Дам. Когда Бенуа на коньках, ему ничего не нужно. Только ветер и скорость.
Заставьте его запихать свое длинное, метр девяносто, тело в «Смарт»... да хоть
бы и в «Мерседес», хоть бы и в «Пежо» последней модели – он просто умрет! Увы,
увы, придется тащиться в автобусе, потому что время не ждет. Ему надо будет
присмотреться и к другим пассажирам, прилетевшим вместе с тем русским: вдруг
среди них отыщется какой-нибудь лох, у которого можно незаметно тиснуть
документы. Бенуа еще две недели назад получил запрос на хороший, надежный
паспорт с русским именем. Возраст около тридцати, без особых примет. Если
сегодня повезет...
Но пока надо покончить с основным делом.
С чего бы начать? Он огляделся, прикидывая,
потом подошел в каминной полке, взял часы и подмигнул парню, который вот уже
годы, а то и века не знал, что делать со своей девчонкой. Как говорится, бон
кураж!
[3]
Бенуа поднял часы повыше, а потом разжал
руки и грохнул эту парочку об пол. И овечку туда же!
Валерия Лебедева. 26 июля 2002 года. Москва
А стоит только вспомнить, как все хорошо
начиналось...
Визу ей дали практически мгновенно. Ну что
такое три часа ожидания в симпатичном и удобном, исключительно
кондиционированном холле посольства? И дали визу, что характерно, без всяких
каверзных вопросов, а ведь Лера уже готовилась объяснять то, что объяснить
невозможно, и уныло подыскивала максимально правдоподобные доводы.
Традиционный вопрос: почему мадемуазель Николь
Брюн прислала вам приглашение? Кто она вам?
Ответа толкового нет. А придумать можно –
какой угодно!
К примеру, такой: Николь – дальняя
родственница Леры – вдруг решила восстановить узы, прерванные Отечественной
войной (Октябрьской революцией, войной 1812 года, Великой французской
революцией, Столетней войной, Первой Пунической войной – нужное подчеркнуть!).
Лера могла бы порассказать несчетное количество душераздирающих подробностей
того, как эти самые узы были прерваны, их хватило бы на дамский роман, а то и
на целый сериал! В конце концов, ее профессия в том и состоит, чтобы сочинять
дамские романы. Но штука в том, что историю об узах суровые господа из
посольства вряд ли сочли бы не то что максимально, а даже мало-мальски
правдоподобной. И ее очень просто проверить и выяснить, что у Николь Брюн нет и
не было никаких родственников в России. Ее прапрадедушка и прапрабабушка не
бежали от большевистских зверств, упрятав под прапрабабушкину нижнюю юбку энное
количество бриллиантовых подвесок... Да и во время Отечественной войны никто из
предков Николь не был угнан в концентрационный лагерь на территории Франции,
никто не сбежал оттуда, никто не вступил в отряды легендарных маки и не принял
героическое участие в Резистанс, то есть в Сопротивлении. Неведомо, конечно,
как там насчет Пунической войны, однако в ближайшем приближении у мадемуазель
Брюн не обнаруживалось никаких родственных связей с русскими, а значит, Валерия
Лебедева ей никакой родственницей быть не может. Конечно, можно сразу назвать
истинную причину, однако Валерия очень сомневалась, что после этого ее вообще
когда-нибудь впустят во Францию. Да и, как это весьма часто бывает, правда
выглядела совершенно невероятной.
Молчание – золото, это она давно усвоила. Вот
и теперь: промолчала – и получила визу. И вышла из посольства вся такая
окрыленная, и даже дешевый билет на чартерный рейс успела купить в кассах
«Аэрофлота» на Октябрьской площади, буквально в пяти минутах ходьбы от
Казанского переулка, где находился визовый отдел, и ринулась в издательство...
Нам известно, что случилось дальше, а еще нам
известно, что до Краснопресненского универмага Лера не дошла.
Нет, ее не остановила бандитская пуля, или
террорист, берущий в заложники всех подряд, или милиция, разыскивающая этого
террориста, или нечто подобное. Просто Лера ощутила, что преждевременно
начавшийся в ее организме процесс набирает силу, и поняла, что за оставшиеся до
универмага сто метров ее платье приобретет совершенно неприличный вид.
Огляделась безумными глазами – и вдруг увидела шагах в десяти от метро
двухэтажное строение с надписью «Женская одежда».
Покрепче стискивая коленки, Лера просеменила
до магазина и походкой девственницы принялась подниматься на второй этаж, куда
вели указатели: «Роскошное белье» и «Платья! Платья! Платья!».
Сейчас она была готова напялить на себя даже
те панталоны, которые некогда, во времена почти незапамятные, какой-то
французский киноактер купил в Москве и привез на потеху парижанкам, чтобы
продемонстрировать, что же носят под платьями многострадальные жительницы
Страны Советов. Однако белье в этом магазинчике оказалось и впрямь роскошным.
Цены – тоже... Самые дешевенькие трусишки стоили триста рублей! Но Лере было не
до того, чтобы считать деньги. Она и не стала их считать – и была вознаграждена
любезностью продавщицы, которая простерла свою доброту до того, что Леру
пустили в примерочную переодеться, принесли бутылку минералки без газа,
несколько полиэтиленовых пакетиков и пачку салфеток – понятно для чего. Женщина
женщину всегда поймет – если при этом речь не идет о борьбе за мужика. То, что
используется конкретно в критические дни, Лера успела прихватить еще на лотке в
метро, поэтому она вышла из примерочной почти обновленным человеком. «Почти»
потому, что по-прежнему прижимала к животу портфель, прикрывая его.
Тысячу раз поблагодарив милую девушку и назвав
ее ангелом, Лера ринулась по коридору в соседний отдел – тот самый, где в
изобилии предлагались платья.
