Платформа RER находилась не под землей, а
смыкалась с большим автовокзалом. Здесь легче было держаться незамеченным, но
приходилось напрягаться, чтобы самому не потерять «гасконца».
А впрочем, тот не спешил. Вот прислонился к
стенке газетного киоска и зачем-то стал снимать кроссовки. Ноги натер, что ли?
Матушка Пресвятая Богородица... да ведь он
снова надевает ролики, которые до этого тащил в рюкзаке! А Жерар... Жерар
бросил свои ролики около метро Сен-Мишель! Махнулся не глядя с каким-то бико!
Огляделся безумными глазами. Ни одного
роллера! Ни одного араба! Нет, вон есть один, правда, вполне респектабельный и
цивилизованный. Не катит на роликах и не торгует смятыми тряпками. Говорит по
сотовому телефону и почему-то сердито смотрит на Жерара. И полицейский смотрит
на него так же сурово. И вон те двое в штатском...
Ну да, конечно, нужен он им всем! Ему
мерещится. Это просто люди, люди, которые заняты своими делами, но ничем не
могут помочь в поимке опасного преступника. Разве что этого сурового
полицейского кликнуть на подмогу? Ну да, а потом Мирославу и Холмскому придет
конец.
А Бенуа между тем уже неспешно покатил вперед.
Впрочем, неспешно двигался он только в первую минуту, но тут же набрал скорость
и скрылся в толпе. Жерар пустился было бегом, но разношенные шлепанцы чертова
араба тут же свалились с ног, и, пока он подбирал их, преследуемый исчез
бесследно.
Жерар выпрямился, тяжело выдохнул воздух и
даже зажмурился. Последний раз он испытал точно такое же отчаяние
безнадежности, когда увидел Валери рядом с этим желтоглазым мальчишкой и
почувствовал, всем сердцем почувствовал, что между ними что-то происходит,
что-то уже произошло. Наверное, благоразумнее было повернуться и гордо уйти
прочь, забыть о ней, ведь он прожил без нее сорок пять лет – как-нибудь
проживет остаток жизни! Но в том-то и дело, что за эту ночь, проведенную вдали
от нее, он понял, что душу дьяволу заложит за то, чтобы утро наступило как
можно скорее. Как это там поет Гару, то есть Квазимодо, в том слезоточивом, в
том восхитительном мюзикле?
O Lucifer! Oh! Laisse-moi rien qu`une fois
Glisser mes doigts dans les cheveux
d`Esmeralda
[26]...
Вот именно! Все именно так! Он готов на все,
чтобы касаться ее волос, чтобы смотреть в ее глаза – всегда, каждый день. Он
готов на все, даже рисковать жизнью для спасения этого мальчишки, от которого
она потеряла голову как девчонка.
Ничего. Она потеряла, а Жерар поможет обрести
ее вновь. Понятно, что, пока этот мсье Холмский в опасности, она будет
зациклена на нем. Значит, надо его спасти – и...
Осталось самое малое: найти, откуда спасать.
Единственный человек, который мог бы привести его к Холмскому, исчез!
Матушка Пресвятая Богородица, за что
наказуешь, как говаривал в минуты неудач отец...
Жерар в отчаянии рванулся – и ахнул от боли:
полное ощущение, что налетел на нечто бетонное, вроде тумбы для афиш. Однако
это оказалась низкорослая дама крепкого сложения, с коротко, чуть не под нуль
стриженными белобрысыми волосами и небольшими, очень темными глазами. Этими
глазами она с лютой неприязнью таращилась на Жерара и потирала плечо.
Подумаешь, плечо! А у него от удара о нее
занемело все тело!
Но он был хорошо воспитанным человеком, к тому
же сам налетел на даму, а потому начал пылко извиняться:
– Пардон, мадам! Экскюзе муа! Миль
пардон!
[27]
– Пошел ты на... – процедила дама,
отворачиваясь.
Ого! Да она русская! Соотечественников в
Париже становится все больше и больше.
Жерар рассеянно смотрел вслед грубой
незнакомке. Делать, кроме этого, все равно было нечего.
Дама подошла к стоянке такси и заговорила с
одним из водителей. Перешла к другому, третьему... Не составляло труда понять,
что она пытается взять машину, но никто не понимает, куда ей надо ехать.
Значит, мсье Холмский не единственный из русских, кто пренебрегает изучением
иностранных языков?
От мыслей о несчастном Холмском захотелось
немедленно отвлечься, и Жерар воспользовался единственным доступным способом:
направился к даме, чтобы помочь ей. И тут услышал, что она все-таки отличается
от вышеназванного Холмского: общается с таксистами пусть не по-французски, но и
не по-русски, а на отличном немецком языке.
Ну, это уж слишком. Ладно, несколько
английских слов аборигены бы еще поняли, но учить речь бошей...
– Не могу ли я помочь вам, уважаемая
фрау? – осведомился Жерар на языке, как принято выражаться, Шиллера и
Гете.
Дама обернулась как ужаленная:
– Откуда вы меня знаете?!
Вопроса Жерар не понял. Да и не хотел
понимать. Дама тотчас успокоилась:
– А, это опять вы... Вы говорите
по-французски?
– Конечно, – кивнул Жерар, подаваясь
корпусом вперед, чтобы самую компрометирующую часть своего тела – ноги в
арабских шлепанцах – отодвинуть елико возможно дальше.
– Умоляю вас, – воскликнула
дама, – объясните кому-нибудь из этих бестолковых таксистов, что мне надо
на улицу Рульавантурер!
– Рульавантурер?! – удивился Жерар.
И тут же до него дошло, что дама на немецкий лад безбожно коверкает два
французских слова, сливая их в одно. – Быть может, вам нужно на рю
л`Авентюр?
– Но ведь я так и говорю, – с
апломбом пожала она плечами.
– Не совсем, – пробормотал Жерар и
сделал знак одному из таксистов.
– Рю л`Авентюр! – вскричал тот
радостно. – Конечно, я знаю рю л`Авентюр. А там куда ей нужно? Улица очень
длинная.
Жерар перевел вопрос.
– Дом двадцать один, – сказала
дама. – Вы знаете нотариуса Морана? Это его дом, мне нужно к нему.
Жерар покачнулся.
– Что же вы молчите? – она
возмущенно уставилась на него. – Переведите!
Жерар с усилием обрел дар речи и исполнил ее
требование.
– Нотариуса я такого не знаю, а дом
найду, – ответил таксист.
– Этот парень очень бестолковый, –
сказал Жерар, повернувшись к даме. – Боюсь, что он завезет вас куда-нибудь
не туда. Позвольте мне довезти вас. Умоляю, доставьте мне это удовольствие!
