— Да, да, это они! — обрадовался Георг. — Где ты их видел, дорогой?
— Они взяли у моего дяди моторную лодку, чтобы добираться до шхуны и обратно. Временно. Это называется аренда. Можно снять дом, а можно лодку, понимаешь?
— Не бараны, — огрызнулся Тенгиз, успевший отдалиться на безопасное расстояние.
Покосившись на него, Георг повторил:
— Лодку. Понимаю. А корабль где? Можешь показать?
— Не могу, — с сожалением ответил Левон. — Меня жена ждет. Но если вы выйдете на берег и поглядите туда… — он показал, — вы сами увидите их корабль. А с горы еще лучше видно. — Он сместил протянутую руку левее. — Только как вы туда доберетесь?
— Придумаем, — пообещал Георг, — придумаем.
— Даже если вы найдете лодку, друзья заметят вас издали. Сюрприза не получится.
— Ничего, не беспокойся, Левон. Главное, что теперь мы знаем, где искать наших друзей. Спасибо тебе большое. Да ниспошлет тебе Всевышний в сто раз больше радости, чем ты нам доставил.
Они обменялись еще несколькими любезностями, после чего Левон покатил велосипед туда, где его уже не просто ждала, а заждалась жена. Георг хотел что-то сказать, но его взгляд случайно упал на скрючившегося в тени Резо.
— Ты что тут делаешь? — подозрительно спросил он. — Уши на прослушку развесил, да?
— А? — спросил Резо, глупо улыбаясь.
— Пшел вон! — процедил Тенгиз, замахнувшись.
Пока Резо сидел неподвижно на земле, его ноги сильно затекли, поэтому походка у него получилась заплетающаяся — в общем, убедительная. Шаркая, пошатываясь и прихрамывая, он покинул базар, доплелся до берега, сел на гальку и стал смотреть на далекое суденышко, прикидывая, сумеет ли до него добраться, опередив молодых бандитов. Голос благоразумия советовал даже не пытаться, не подвергать свою жизнь смертельной опасности. Возможно, Резо и послушался бы его, кабы не мальчонка с биноклем.
Звали его Мамукой, при виде незнакомого человека, бредущего к нему по галечной полосе, он насторожился и приготовился дать деру, однако Резо указал на свои седины, изобразил преувеличенную хромоту, и мальчик успокоился.
— Там мои друзья, — пояснил Резо по-грузински, указывая в сторону шхуны. — Я должен убедиться, что с ними все в порядке. Ты ведь не откажешь мне, если я попрошу тебя дать мне бинокль, Мамука?
— Откажу, — ответил мальчик. — Это дорогая вещь, ты ее заберешь и не отдашь.
— Я тебе в отцы гожусь, — заметил Резо с упреком.
— Отец у меня телефон украл и продал в Батуми. Я тебе не верю.
— Хорошо. Тогда, может, ты сам посмотришь? И расскажешь, что там видишь, а?
— Это можно, — с достоинством кивнул Мамука, поднося окуляры к глазницам.
Ремешок бинокля был обмотан вокруг его запястья. Вечерний пляж, погруженный в тень горы, был почти пуст, но Резо не решился применить силу. В конце концов, сам бинокль был ему не нужен.
— Как выглядят твои друзья? — спросил хитрый Мамука.
— Один молодой, с длинными волосами, — стал вспоминать Резо. — Стройный, тонкий в поясе, высокий. Второй пониже и покрепче, тоже черноволосый.
— Правильно. А девушка кто?
— Девушка?
— Да, — подтвердил мальчик, не отрываясь от бинокля. — В таком маленьком купальнике. Красивая очень.
— Это жена одного из них, — понял Резо.
— Тогда почему она сначала одного поцеловала, а потом другого?
— Да? Ну… второй мужчина — ее брат, — выкрутился он.
— Тогда понятно, — сказал Мамука. — Красивый купальник. Но если бы моя сестра надела такой, я бы ее ремнем отстегал. Лифчик почти не прикрывает ничего. И трусы вот-вот сползут.
— А больше ты ничего не видишь? — нетерпеливо поинтересовался Резо. — Что у них на палубе? Чем они занимаются?
— Бегают и дурачатся, как маленькие. А на палубе желтые баллоны вижу. С такими под водой плавают.
— Ты хороший мальчик. Но если я еще тебя здесь увижу, то отниму у тебя бинокль и разобью. Уходи отсюда. Нечего на чужих женщин пялиться!
— Где хочу, там и гуляю, — заявил Мамука, отступив на несколько шагов и подняв гладкий яйцеобразный камень. — Попробуй только подойди!
Резо не стал пробовать. Но и лишний свидетель был ему не нужен. Он достал из кармана пять лари, которые стянул утром на базаре, и примирительно произнес:
— Я же о тебе беспокоюсь, мальчик. Подглядывать нехорошо. Пойдешь потом онанизмом заниматься, на руках волосы вырастут, все узнают, станут тебя стыдить и насмехаться.
— Волосы? — насторожился Мамука.
— Да, — свидетельствовал Резо. — У некоторых моих приятелей в детстве случилась такая неприятность. До сих пор ладони бреют.
— Все ты выдумываешь, — заявил Мамука, но на шхуну больше смотреть не стал, повесил бинокль на плечо и отправился восвояси.
На следующее утро его на пляже не было. Млели на южном солнышке редкие отдыхающие, но таких, как Резо, стараются не замечать, воротят от них носы. Ну ничего, он всем вам покажет, когда доберется до чемодана в затопленной лодке. В том, что компания на корабле ищет именно его, не осталось никаких сомнений. Зачем еще так вот по чуть-чуть перемещаться вдоль берега, прочесывая дно? Эти парни ныряли не за крабами или рыбой, иначе давно уплыли бы куда-нибудь еще, чтобы сменить обстановку.
Придя к такому выводу, Резо сел на теплую гальку и принялся снимать кроссовки. Мелькнула шальная мысль подбежать к семейной паре, схватить надувной матрац и отправиться в плавание на нем. Но мужчина был спортивный, с сильными волосатыми ногами и выпяченной нижней челюстью. От такого недалеко убежишь, да еще с матрацем в руках.
Вздохнув, Резо привалил одежку камнями, чтобы не унесло ветром. На все это ветхое тряпье вряд ли кто-то позарится, но все же было не по себе. Человек без брюк — уже не вполне человек. В таком виде ни на базар не пустят, ни в магазин, ни в автобус.
Подтянув трусы, Резо, оступаясь на голышах, направился к морю. Ступням с непривычки было больно. А еще неприятно беспокоила мысль о том, что окружающие заметят, в каких грязных трусах ходит Резо. Это вызовет среди них больше пересудов, чем если он утонет прямо у них на глазах.
Постепенно заходя в воду, Резо втягивал живот и поднимал руки, словно боясь их намочить. Море было еще довольно холодное и слегка волновалось. Когда набежавшая волна обдала до самого пупа, это оказалось не самое приятное чувство, зато теперь медлить уже не было смысла. Резо оттолкнулся от каменистого дна и поплыл.
XXXI
Сначала он не решался спешить, оставляя себе возможность вернуться назад. Плыл размеренно, по-лягушачьи, задирая подбородок и сплевывая соленую воду. Потом оглянулся и увидел, что благополучно преодолел метров двести и нисколько не устал. Если уж плыть, то в полную силу, чтобы не окоченеть в холодной воде. И Резо поплыл саженками, изредка переворачиваясь на спину и давая мышцам отдых.
