Говоря ровным, почти равнодушным тоном, Руслан надеялся усыпить бдительность противника, на всякий случай держа акваланг перед собой, чтобы был под рукой в решающий момент. Если сначала метнуть баллон в пришельца, а потом уже броситься самому, то есть шанс добраться до человека с ружьем раньше, чем он успеет нанести смертельное ранение. Лариса, отошедшая за рубку, находилась теперь в безопасности, так что можно было не торопиться.
— Слушаем тебя, — повторил Руслан. — Что ты тут забыл?
— Нам нужно поговорить, — был ответ.
— Мы уже говорим.
Митя продолжал отмалчиваться, зыркая на пришельца голубым глазом, просвечивающим сквозь влажную челку.
— Предлагаю сесть, — сказал Резо и подал пример, устроившись на палубе со скрещенными по-йоговски ногами. Ружье он положил поверх коленей, уже никому не угрожая, но готовый вскинуть ствол при любом резком движении своих визави.
Друзья обменялись взглядами. Митя слегка приподнял брови и показал глазами на Резо. Руслан едва заметно качнул головой. Отрицательно. Набросившая сарафан Лариса как ни в чем не бывало приблизилась к столу и села. «Хочет разрядить обстановку», — понял Руслан. Правильное решение.
Подавая пример Мите, Руслан тоже опустился на табурет, как бы случайно прихватив с собой баллон. Митя выбрал место рядом с Ларисой, чтобы в случае чего заслонить ее или повалить на палубу.
— Выкладывай, — предложил Руслан. — Сгораю от любопытства.
На самом деле его лицо не выражало ничего, кроме полнейшего равнодушия.
— Я знаю, что вы ищете, — сказал Резо.
— А тебе что за дело?
— Я был в той самой лодке, которую затопили. Вместе с чемоданом.
Митя отбросил волосы с глаз, чтобы лучше видеть собеседника. Руслану стоило немалых усилий сохранить каменное выражение лица.
— Мы слушаем, слушаем, — поторопил он рассказчика.
— Не притворяйтесь, будто вам это неинтересно. — Резо ухмыльнулся с чувством превосходства. — Я вижу, как у вас глаза загорелись.
Митя решил наконец, что пришло время и ему принять участие в беседе.
— Хватит вилять, — предложил он с угрозой в голосе. — Или выкладывай все начистоту, или прыгай в воду и плыви к берегу. Иначе…
Он умолк, щурясь. Резо слегка подался вперед и произнес:
— Начало было многообещающим…
XXXIII
Начало было многообещающим. Изложив свое предложение, приезжий уставился на Резо в ожидании ответа.
Был поздний вечер, когда небосвод еще не успел погрузиться в ночной мрак. Все больше и больше звезд проглядывало на темно-синем фоне с фиолетовым отливом. Одни сверкали голубым, другие — зеленым, иные — желтым и даже красным. Отовсюду звучал неумолчный оркестр цикад. Между черными кронами деревьев безмолвно носились летучие мыши.
— Ты даже не представился, — напомнил Резо.
— Разве? — спросил незнакомец.
Они сидели во дворе, один край которого упирался в скалу, покрытую буйной растительностью, а другой нависал над ущельем, заросшим так же густо. Во время ливней в горах по дну проносился мутный поток, производящий шум железнодорожного состава, но в остальное время там царили тишина и сырость. Жители вываливали в ущелье мусор, запах которого смешивался с ароматами цветов и листвы.
— Кто ты? — спросил Резо, не выдержав томительной паузы, наступившей после обмена ничего не значащими репликами.
Вместо ответа пришелец положил на стол кулак и посветил на него сверху мобильником. Все пальцы были украшены синими наколками в виде перстней, остальные татуировки ничего Резо не говорили. Однако ему было достаточно и этих: перед ним сидел не просто вор в законе, а настоящий уголовный авторитет. Такие люди просто так в гости не приходят. Резо принялся лихорадочно вспоминать, когда и чем он мог восстановить против себя воров.
— Не напрягайся, — сказал обладатель синих перстней, — претензий к тебе нет. Только предложение.
— А, — выдохнул Резо, внезапно ощутив непреодолимое желание помочиться.
Ради этого он, собственно говоря, и вышел из дома. Вор поджидал его во дворе, а это свидетельствовало о том, что до этого за Резо следили, чтобы изучить его привычки.
— Бэ, — беззлобно произнес пришелец. — Я Надежда. Так и обращайся ко мне, Резо. Но это должно быть между нами.
Ему было далеко за шестьдесят, если не больше, но выглядел он достаточно сильным, чтобы не только отбиться в случае нападения, но и расправиться с Резо — даже голыми руками, если у него под курткой не был припрятан нож или пистолет. Да и какой идиот станет нападать на вора в законе возле собственного дома с домочадцами внутри?
— Какое твое предложение? — осведомился Резо.
Они говорили по-русски и очень тихо. Стрекотание цикад служило фоном для их приглушенных голосов.
Надежда объяснил, сделав это лаконично и обстоятельно. Повторять ничего не стал, спрашивать тоже. Просто умолк, выжидательно глядя на Резо.
— Договорились, — принял тот решение и заставил себя добавить: — Оплата вперед.
— Нет, фраерок, — покачал головой вор. — Я никому никогда вперед не плачу.
«И вообще вряд ли платишь», — пронеслось в голове Резо. Остальные мысли были лихорадочными, сводящимися к одной, простой и ясной: «Конец. Конец. Конец».
— Ладно, — произнес Резо. — Выбора ведь у меня нет, как я понимаю?
— Правильно понимаешь, — согласился Надежда.
— Тогда и говорить не о чем. Утром жду. Лучше отплыть на рассвете.
— Лучше отплыть сейчас. Что мы и сделаем.
— Но я должен собрать вещи, попрощаться. — Резо посмотрел в сторону дома, где светилось единственное окошко, в прихожей.
— Вещи тебе не понадобятся, — возразил Надежда. — И прощаться незачем. Мы же не в Турцию уплываем. — Он подмигнул. — Туда, обратно, тебе и мне приятно, ха-ха.
Его смех был искренним. Взгляд тоже. Он смотрел на Резо как на труп, намереваясь убить его и, скорее всего, утопить вместе с лодкой. В подобных случаях свидетелей стараются не оставлять даже контрабандисты, не то что настоящие бандиты.
«Бежать! — пронеслось в голове Резо. — Родные пусть сами разбираются, может, их и не тронут вовсе. Они же ничего не слышали, в отличие от меня. Спят себе преспокойно, и все».
— Мне нужно взять ключи, — сказал Резо, снова повернувшись в сторону дома.
— Какие ключи? — спросил Надежда.
— От лодки. Она на цепи.
— Не вопрос.
Надежда показал проволочную отмычку. Сердце Резо упало. Ключ от замка лежал у него в кармане и был упомянут лишь в качестве предлога остаться без присмотра.
— Тогда пошли, — сказал он, покорно вставая.
