— О том и речь, — подхватил Митя. — С верой то же самое. Крашеных яичек на Пасху поел, разговелся, причастился — и все. Порядок! Угодил Всевышнему.
— Представляю, каково будет в старости вспомнить, сколько глупостей наделал, — вздохнул Руслан. — Вся жизнь псу под хвост.
— До старости не всякий дотянет, — «успокоил» друга Митя.
За разговорами не заметили, как дорожная колея обогнула небольшую рощу и нырнула в длинную плоскую низину, местами поросшую бесцветным тростником. Церковь как бы выплыла навстречу вместе со всеми своими остатками былого величия.
— Видать, помещик Стельмах большим грешником был, — сказал Руслан.
— Почему так думаешь? — удивился Митя.
— Настоящий собор отгрохал в такой глуши. Не от избытка же благочестия…
Несмотря на отсутствие куполов и крестов, сразу было видно, что впереди находится именно церковь, а не любое другое строение. Казалось, никто ее не строил, а она сама выросла на этом пригорке — настолько естественными были ее очертания. Башня колокольни сохранила островерхий каркас, напоминающий гигантский заточенный карандаш, устремленный в небо. Рядом высилось основное здание с обезглавленными верхушками. Сам собор был соединен с колокольней довольно высокой и длинной галереей. Вероятно, когда-то там размещалась трапезная, хотя современному и в придачу неискушенному человеку было трудно определить назначение всех этих церковных строений и пристроек.
Неведомо кем наезженная колея обминала пригорок, так что подниматься пришлось пешком. Сумки с деньгами захватили с собой, чтобы не бросать в машине посреди луга.
Тяжесть ноши заставила Митю вспомнить сложные перипетии обмена золота и драгоценных камней на денежные знаки. Можно сказать, им сильно повезло, что живы остались. Выручило нахальство, а может быть, везение, сопутствующее новичкам. К тому же друзья провернули сделки в столице, где затеряться было значительно легче, чем в своем городе. Потом, анализируя свой успех, они решили, что их приняли за гонцов какой-то сильной группировки, а потому не решились ограбить и убить сразу, а когда осознали свою ошибку, было уже поздно — друзья были далеко, увозя миллионы в обычном рейсовом автобусе, который никто не догадался остановить и обыскать.
Неприятности начались уже по возращении, когда Руслан неожиданно ушел в запой. Стремительно и неудержимо, как камень, брошенный в пропасть, он ушел на дно, и Мите пришлось приложить немало усилий, чтобы вернуть друга. Помогли не задушевные разговоры, не угрозы, не взывания к совести. Просто однажды Митя не выдержал и дал другу в морду.
Произошло это на четвертый или пятый день саморазрушения Руслана. Утром, мрачно игнорируя Митины увещевания, Руслан смотался в магазин и вернулся затаренный, похмелившийся, слегка отошедший. Но тем тяжелее было сознавать, что очень скоро это просветление пройдет и Руслан опять напьется до потери человеческого облика. Напьется мертвецки, так что временно умрет на своем диване перед телевизором, а на рассвете воскреснет лишь для того, чтобы потянуться за бутылкой или стаканом, в зависимости от того, что окажется ближе.
— Руслан, — начал Митя, зайдя в комнату друга, провонявшую табаком и перегаром.
— Четвертые сутки! Пылают станицы… — продекламировал Руслан и привычно спросил: — Будешь со мной? Бери стакан и — давай.
В глаза Мите он при этом не смотрел, потому что был занят наполнением своего стакана. Заросшее лицо стало неузнаваемым и приобрело неприятное выражение. Волосы, которые обычно тщательно зачесывались наверх и назад, торчали как попало, оголяя кожу черепа. Тот факт, что друг, оказывается, лысеет, причинил Мите почти физическую боль. На его глазах происходил быстрый и необратимый распад личности.
— Больше ты не выпьешь, — предупредил Митя.
— Да ты что? — насмешливо удивился Руслан. — Указывать мне будешь?
— Буду. Поставь стакан.
— Пошел ты…
Руслан поднес стакан к губам. В следующее мгновение в расставленных пальцах образовалась пустота. Выбитый стакан врезался в стену и разлетелся на осколки вместе со своим содержимым.
Криво усмехаясь, Руслан запрокинул голову, чтобы хлебнуть из горлышка. Бутылка последовала за стаканом.
— Вали отсюда! — Руслан вскочил и тут же сел. На диван его отправил Митин кулак.
— Отлично. — Руслан помотал головой. — Вот чего мне все это время не хватало.
Драка состоялась посреди цеха, молчаливая, затяжная, изматывающая. Никто из противников ни разу не прибег к подлому приему и не воспользовался каким-нибудь увесистым предметом, хотя таковых вокруг хватало. Поначалу, нанося друг другу удары, Митя и Руслан перемещались, меняя позиции, а под конец просто раскачивались на месте, неуклюже размахивая руками. Последняя стадия длилась так долго, что Митя дважды мог упасть, но всякий раз ему помогала выстоять мысль о том, что в этом случае управы на Руслана уже не будет никакой.
Сколько времени продолжался этот поединок? Одному богу известно. В конце концов Митя свалил друга с ног, постоял немного и сам рухнул рядом. Но он был трезв и молод, поэтому оправился скорее. А едва поднявшись, схватил монтировку и отправился крушить запасы спиртного.
— Зря, — сказал Руслан, когда очнулся и увидел, во что превратилась его комната.
Его лицо распухло до неузнаваемости, глаза превратились в две смотровые щелочки.
— Зря? — переспросил Митя. — То есть опять затаришься? Ну и шут с тобой! Я уезжаю. Подыхай один.
— Ты не так понял, — выговорил Руслан разбитыми губами. — Можно было просто вылить. Вон мусора сколько.
— Мусор это ничего, мусор мы уберем. Отлежись только, а потом…
— Нет. Сейчас.
Стараясь не подавать виду, как им больно двигаться и обмениваться репликами, друзья навели в комнате порядок и открыли все окна на проветривание.
— Спасибо, — буркнул Руслан.
Было непонятно, за что он благодарит: за помощь или за взбучку, но Митя переспрашивать не стал. Просто больше они к этой теме не возвращались. И не прикасались к спиртному. Оба.
Церковь, даже будучи разрушенной, вселяла уверенность в том, что то решение было правильным. Не сговариваясь, друзья заговорили приглушенными голосами, как будто их здесь кто-то мог слышать. Не люди, кто-то еще. Хотя люди здесь тоже изредка появлялись, как отметил глазастый Митя.
— Смотри, — показал он на примятую траву. — Здесь двое или трое человек прошло. — Он присел на корточки. — Мужчины. Обувь солидная.
— Охотники, — решил Руслан.
— Или военные.
— Что здесь делать военным?
Оба задрали головы и, щурясь, посмотрели в наполненное солнцем небо. Глядя на него, не верилось, что где-то ведутся войны и одни люди лишают жизни других.
Повесив сумки на плечи, друзья прошли в проем между массивными стенами, где, надо полагать, когда-то были встроены ворота. Во дворе лежали штабеля нестроганых, пепельных от времени досок и обрезки бревен с такими же посеревшими спилами. Переступая через камни, петляя между кучами оплывшей от дождей земли и мусора, друзья вошли в собор. Солнце било через проломы кровли и стрельчатые окна высоко вверху. На сохранившемся каркасе купола сидели вороны и смотрели на людей как на чужаков, которым здесь не место. Посреди зала высились груды щебня и росли кусты.
