Система российских СМИ вынуждена противостоять хорошо продуманным, систематическим и массированным атакам превосходящих «информационных сил противника». Они осуществляются там, где происходит обмен информацией, передача решений командира, ведется контроль за сферой реальных событий и за тем, как она отражается в виртуальной реальности. В борьбе за информационное превосходство это «основополагающий плацдарм». Более того, разработчики данной теории считают, что информационное превосходство характеризует состояние информационной сферы, когда одна из сторон получает «превосходящие информационные позиции».
Если вспомнить «Азбуку медиа» Норберта Больца, его утверждение о том, что «постоянно ведется борьба за дефицитнейший ресурс — внимание»
[27], звучит очень актуально и справедливо в нынешнем контексте. Более того, став невольным участником и свидетелем абсолютно новой для себя геоинформационной ситуации, в медийном противостоянии 2014–2017 годов российское общество успешно вырабатывает собственные защитные механизмы.
В парадигме конфронтации современного медийного пространства одним из существенных вопросов, дебатируемых в профессиональной журналистской среде и шире — в обществе, стал вопрос о достоверности информации. Он был и остается сегодня диалектически и неразрывно связан с воздействием этой самой информации на аудиторию. Фейки, ранее существовавшие как экзотические, на грани анекдота, в виде примеров недобросовестной и непрофессиональной работы журналистов и медиа, не только стали множиться в геометрической прогрессии по экспоненциальной модели роста, но и приобрели качественно иной статус. Они трансформировались едва ли не в доминирующий формат пропаганды и контрпропаганды. А в политической сфере фейк как способ презентации оказался максимально востребован и внедрен в практику СМИ всех типов и видов, не говоря об их национальной принадлежности, форме собственности, политической ориентации и характере отношений с властью. Возникли даже интернет-ресурсы в России и на Украине, целью деятельности которых стало обнаружение и разоблачение фейков. Но нужно констатировать, что таких проукраинских и прозападных сетевых структур больше, чем пророссийских. Выход из положения был оперативно найден: к разоблачению фейков «с той стороны» подключились журналисты, обозреватели и ведущие федеральных телеканалов России.
В настоящий момент, после того как произошли ключевые события мировой истории на стыке 2013–2014 годов, можно констатировать понижение частоты использования фейков в новостных материалах на темы политики и международной жизни, отношений России с Украиной и Западом. Парадоксальность современного состояния шоу-цивилизации, которая стала фундаментальной базой для формирования и развития «журналистики фейков», заключается в горизонтальном распространении подобного метода отображения действительности на иные сферы и направления журналистики. В первую очередь от применения фейков страдает деятельность журналистов, которые занимаются историей, экономикой, культурой, иными сферами человеческой активности. Подобную негативную тенденцию надо описывать, изучать, анализировать, чтобы вырабатывать (первоначально хотя бы на теоретическом уровне) механизмы противодействия фейкам в журналистике.
В разгар украинского кризиса количество фейков, обнаруженных и разоблаченных всеми заинтересованными сторонами — участниками информационного противостояния, — было несопоставимо велико. Мы уже знакомили читателей с работой петербургского интернет-ресурса Lenizdat.ru, сотрудники которого выявили и критически проанализировали около семидесяти так называемых укрофейков за период с мая 2014 года по апрель 2015 года. Далее проект явочным порядком был «забыт». На наш взгляд, одной из причин его фактического прекращения явилось резкое снижение количества фей-ков в журналистской практике. Но и выявлено уже столько, что понятие «фейковая журналистика» обрело институциональные черты. Среди самых ярких примеров такого подхода к использованию информации в очевидно пропагандистских целях можно назвать инцидент с якобы «распятым на Донбассе мальчиком», который вполне может быть номинирован как «фейк 2014 года», получивший широкое распространение в российских СМИ.
С противоположной стороны за время украинского кризиса было организовано и запущено в информационное пространство немало фейков, якобы дискредитирующих Россию, ее граждан и власти. Освещение некоторых событий, в том числе трагического характера, иначе как образцами фейковой журналистики не назовешь. Например, освещение событий в одесском Доме профсоюзов 2 мая 2014 года или крушения малазийского «Боинга» 17 июля того же года.
Заметим, что в подобных случаях аудитория имела дело с фейками, носившими комплексный характер: даже адекватную действительности «картинку» журналисты вербально интерпретировали исходя из редакционной политики своего СМИ, ориентации его руководства на конкретные политические силы. За последние несколько лет фейк не только стал носителем визуальной неправды по отношению к событию, факту, персоне, о которых рассказывает журналист, но и за счет скорости внедрения текстового сообщения превратился в эффективный и оперативный формат манипулятивного воздействия на потенциальную аудиторию.
После критического разбора соотношения понятий «манипуляция», «агитация», «пропаганда» анализ манипулятивной сущности рекламы, на наш взгляд, представляется не слишком трудной задачей. Канадский писатель Стивен Ликок утверждал, что «рекламу можно определить как искусство отключать сознание человека на время, достаточное для того, чтобы вытянуть из него деньги». Учитывая, что данный тезис был обнародован в первой половине XX века, полезно сопоставить его с мнением журналиста об интересующем нас предмете, которое относится ко второй половине того же столетия. Сошлемся на американского публициста Ванса Пакарда, заметившего, что «реклама есть искусство целиться в голову, чтобы попасть в карман». Образность этого афоризма настолько сильна, что с ним трудно не согласиться и в XXI столетии. Тем не менее подведем черту под оценкой рекламы как манипулятивной сферы информационной деятельности. Сошлемся на мнение такого авторитета, как английский писатель Джордж Герберт Уэллс, однажды заявивший, что «реклама — это ложь, дозволенная законом».
Скорее всего, с нашим блиц-анализом рекламы не согласятся профессионалы, для которых данная сфера суть область приложения собственных знаний, навыков и компетенций, а еще — способ зарабатывания денег. Чтобы не быть ханжами, сошлемся на дилогию модного писателя и журналиста Сергея Минаева «Духless» и «Духless-2», а также на роман Виктора Пелевина «Generation П» и на популярный среди рекламщиков текст их французского коллеги Фредерика Бегбедера «99 франков». В совокупности эти произведения психологически точно отражают как внутренний мир человека рекламы, так и приемы, методы его работы. Их точно сформулировал еще один представитель США — рекламист Эдгар Шоафф: «Реклама — это искусство делать из полуправды целую ложь». На этом, пожалуй, остановимся и перейдем к рассказу о том, какие возможности для манипуляции с информацией открываются в работе печатных СМИ.
Глава 4. Как обманывают читателей. «Читайте между строк»
Окно в мир можно закрыть газетой.
